каждую фразу, которую ей предстоит выговорить, которую ей предстоит осилить произнести. Она всё думала: с какой интонацией и с каким лицом стоит сказать то или иное предложение. Порой она шла, не замечая рядом своих будущих слушательниц. Но стоило кому-либо её отвлечь очередным пустым вопросом, как глаза Марии робко поднимались, являя миру свой страх. Тем не менее, продумывание слов, действий несколько успокаивало, поскольку так она знала, что ей не придётся выдавливать из себя вмиг пришедшие в голову безраздумные фразы, а затем краснеть. И как бы в голове девушка не проигрывала сценки, как бы она не пыталась задавать самой себе вероятные вопросы, сразу подбирая ответ, она в любом случае надеялась на лучший исход.
Вот и подошли они к роковому месту. Здесь сидели люди, играла негромкая музыка, резвилась парочка маленьких детей. Ранимова прошла именно за тот столик, за которым и должна была, по её желанию, вылиться на свет правда. Бойко вместе со Средник продолжала обсуждать какие-то темы, связанные с работой.
И вот они расположились на мягком кожаном диванчике. Мария села одна, а Бойко вместе со Средник – напротив. Тут их монотонный диалог закончился. Средник снова оглянулась назад, будто ту кто-то тронул за тощее плечо.
– Ну что? – начала говорить Светлана. – Что стряслось?
Ранимова поглядела ей в глаза.
«Что стряслось?»
Эта фраза кинжалом вонзилось в сердце. На лице Марии мелькнула нервная ухмылка, которую она тотчас скрыла своей рукой. Вдруг ей стало дико не хватать воздуха, и в эту же секунду она отчётливо начала слышать биение своего сердца. Девушка убрала ладонь от лица, сделала глубокий вдох и уже была готова говорить, но перед этим выдержала небольшую паузу.
– Как я вижу, что-то серьёзное. Не томи, здесь все свои, – грубым голосом пыталась утешить Бойко.
Ранимова собралась с мыслями и решила сказать, открыть ранее никому не виданный терзающий уголок её души. Но стоило ей открыть рот, как горло мигом пересохло и кроме еле слышного хрипа ничего не донеслось. Однако девушка не растерялась, прокашлялась и тут же сказала:
– Я-я сделала ужасный поступок, – словно читала Ранимова по задуманному шаблону. – И мне очень стыдно. Вы меня возненавидите, а, может, и вообще убьёте, но я прошу вас об этом не кричать. – Внезапно девушку начали терзать сомнения. Её желание исповедаться за секунду пропало. Из-за этого ей стало трудно выговорить единственную фразу, одну-единственную роковую фразу. Но сквозь чёрную тучу сомнений слова уже выскочили сами. – Я сделала аборт.
Взгляд Бойко стал устрашающе бездонным. Средник, несколько сгорбившись, обернулась назад. Больше всего Ранимову испугал взгляд Бойко, ибо тот перестал что-либо выражать. В одночасье все её чаяния рассыпались, по телу пробежала дрожь.
Первой заговорила Светлана:
– Это правда?
Ранимова медленно, не отводя глаз, кивнула.
Тут Бойко ещё заметнее изменилась
