могли выпить гораздо больше, чем умещалось в их желудке. Дождавшись электричку, они начали ломиться в переполненные различным живым мусором вагоны, огрызаясь на любое слово и матерясь, словно все они звери.
Мы все дрожали от нетерпения, так как пьяная могла в любой момент проснуться, и наш план похищения пузыря мог провалиться. Проводив взглядом уезжающую электричку, я схватил бутылку и, спрятав её в рукаве, побежал. Когда мы были в безопасности, то «Друг» (так называлась водка), довольно гладко скользила по пропитому горлу. Нам было наплевать, что не было закуски и запивки. Единственное, что имело смысл – это догнаться. Поэтому мы немедля охерачили пятьсот грамм примерно за десять минут. В животе появилось необыкновенно ощущение комфорта.
Мы решили вернуться к пьянющей незнакомке, у которой подрезали пузырь, и посмотреть что интересного у неё в карманах. Порывшись, не нашли ничего интересного, кроме полтинника, который довольно быстро превратился в две бутылки за двадцать пять. Промочив горлышко горькой, сели в электричку, державшую путь в мёртвую неизвестность, но нам было на неё насрать, поэтому было решено выйти в «Люберцах». Но до них было ещё далеко…
Когда мы ловили запоздавший приход и недовольные взгляды пассажиров, которым не нравился едкий запах палёной водки, исходивший из наших дыхательных путей, в вагон зашёл наш общий знакомый. Колян торговал мороженым. Увидев нас, заулыбался, тем же ответили и мы. У нас осталось ещё один начатый пузырь, и мы предложили ему. Сначала Колян отнекивался, аргументируя это тем, что не пьёт на работе, но мы всё же его уговорили. Допив бутылку, в наших глазах отразились три бутылки «Клинского». Откуда они взялись в сумке для мороженого, нам не было ясно, но мы плевали на это и просто пили. Пиво – не вино, но после водки всё равно.
Стоя в тамбуре, моему другу захотелось обоссаться. Так как электричка была переполнена, ему пришлось ждать остановки, тем более что жирные дяди с тётями своими заплывшими целлюлитом задницами упирались в орган, через который планировалось совершить мочеиспускание. Когда пришёл долгожданный хмель, мы расползались, как коровы на льду. К тому времени Коля свалил. Как и хотели, вышли в «Люберцах» и мой друг, словно молодой сайгак, поскакал к стенке. Извлекая из ширинки пенис, он начал пысать: Мощный поток лился, словно из-под крана, образуя нецензурные звуки и пятна дымящейся химической смеси. Я не сразу понял, что эта стена оказалась палаткой, в которой продавались газеты и журналы, и ссал он не куда-нибудь, а именно в окошко. Охуевшая продавщица глупыми глазами, спрятанными под очками с трёхсантиметровой линзой, наблюдала за процессом. Абсолютно прозрачная струя лилась на прилавок, стекая на коленки продавщицы. Я решил сообщить другу, что он ссыт прямо в окно. Он не сразу мне поверил, но когда нагнулся, то действительно увидел девушку, ошарашено пялившуюся на писающий член.
– Ой, извините. – Вежливо произнёс он, и, встряхнув
