style="font-size:15px;"> – Ты женат?
– Пока да, на вас, мадам. Но мне еще предстоит расторгнуть брак с вами.
– Я не спешу! Меня устраивает твоя фамилия, – с колкой улыбкой произнесла она.
– Я надеюсь, ты не одна пришла сюда?
– Мог бы и не задавать этого вопроса.
Фортепьяно смолкло, пианист встал и раскланялся. Захмелевший офицер с повязкой на голове взял в руки гитару и негромко, красиво запел, несмотря на хохот французских моряков и их спутниц:
Август к осени в объятия торопится.
Соком полнится янтарная лоза.
Над Россией хмарь и непогодица.
Приглядитесь – это плачет Богородица,
Скрыв за тучей синие глаза.
Говорит она, что нынче в небе звезды
Расшатали гулом бронепоезда.
И летят они полынью в росы,
И свинцом врезаются в покосы.
И, упав на землю, гаснут навсегда.
Пред лицом Ее вы держитесь спокойно.
Тихо шепчете: «Даст Бог, не пропадем».
Я отвечу: «Если в август знойный,
Приняв все, что Бог ссудил, достойно,
Вслед за звездами не ляжем под огнем,
Пусть тогда под пулями сорвутся
Наши звезды с неба и с погон.
В белых ротах не найдется труса.
Абиссинскому царю-негусу
Сформируем русский легион.
Сформируем русский легион, —
задушевно тянул гитарист.
Смех французов и кокоток постепенно смолк. Все внимательно слушали слова песни. Послышалось всхлипывание – какая-то женщина плакала.
– Кто же он, твой новый избранник? – тихо спросил Кирилл.
– Видишь вон там, левее, от тебя через два столика, солидного господина, одетого в белый костюм? Он ревниво следит за нами и нервно курит, – вполголоса отвечала она, затем достала из сумочки и прикурила от свечи тонкую и длинную папиросу.
– Вижу. Да, он явно далеко не беден. И действительно ревнив, – произнес Космин, слегка прищуриваясь и поправляя пенсне.
– Да, он золотопромышленник. У него были немалые доходы, пока в Сибирь не пришла революция, а за ней и Гражданская война. Но он владеет кругленькой суммой в швейцарском банке.
– Так ты у него на содержании?
– Если так тебе угодно, то да. Надеюсь, ты не приревнуешь и не устроишь сцену, – без смущения отвечала Соня.
В стылом храме пахнет талым ладаном.
Друг мой, вспомните, что было год назад;
Бинт белел, белел, шинель была залатана,
А она была, как хмурый день заплакана,
Дым свечей туманил синие глаза.
А потом вагон, прокуренный и тесный
Вдаль увез ее, быть может, навсегда.
Впрочем, знайте, будет вам верна невеста
Там за серой степью, за зеленым лесом
Будет ждать вас, хоть до Страшного Суда.
Пред лицом Ее вы держитесь спокойно.
Тихо шепчете: «Даст Бог, не пропадем».
Я отвечу: «Если в август
