по всей квартире.
– Кто это там что сжёг? – сразу же кричит из комнаты Дима. – Опять, что ли, Ольга про кашу забыла? Сегодня жареная вместо недоваренной будет?
Оля краснеет и от чистого сердца пинает кастрюлю, та, подпрыгивая и гремя, укатывается в самый центр кладовки.
– Я к тебе ещё вернусь! – грозит сестрица кастрюле, потрясая кулаком, и, схватив с полки тару поменьше, быстро убегает на кухню, лелея в своём сердце мечту о скорой расправе.
Каши мы, конечно, ждём ещё полчаса, и Ольга всё же пропускает момент, когда овсянка переваривается и начинает прилипать ко дну кастрюли. Сгоревшую часть она любезно оставляет себе, хоть толку от этого мало – всё равно вся каша пропитана запахом гари.
Теперь, после плотного завтрака, наконец пора приступать к выполнению тётушкиного задания, от одной мысли о котором хочется в предвкушении потереть ладони.
– Ну-с, что тут у нас? – заглянув в шкаф в комнате Инессы, важно изрекает Ольга.
Вообще спальня тётушки всегда была и остаётся самым приятным и убранным местом в доме. Во многом благодаря моим усилиям, конечно, но и сама Инесса никогда не позволяет пыли и беспорядку надолго задерживаться на её территории. Книги, в рядочек расставленные по шкафам, имеют какой-то порядок, ведомый лишь тётушке. Тонкий изящный ковёр с бахромой блестит ослепительной чистотой, и даже в тапках ходить по нему кажется кощунством. На кровати высятся взбитые подушки, накрытые расправленным и выглаженным пледом. Со стен смотрят старые чёрно-белые фотографии семьи. Инесса, Анфиса, наши бабушки Вера, Милана, Галина и даже нечёткий выгоревший снимок прабабушки Акулины, весь в паутине царапин и трещин. Здесь есть и моя мама: портрет овальной формы висит над тумбочкой возле кровати, и с него на нас с сёстрами смотрит молодая изящная женщина с плавным изгибом шеи и усталым бархатным взглядом. Красавица, каких поискать. Раньше я часто бегала в комнату тётушки, чтобы полюбоваться мамой, хоть Инесса и не любит, когда к ней заходят без спроса. Потом я всегда стояла у зеркала в ванной, по часу разглядывала своё лицо, пытаясь отыскать черты матери. Надеюсь, однажды я стану такой же красивой, как она. Мне бы этого хотелось. Хотя вон Ольга совсем не походит на маму – нос острый, брови прямые, как по линейке, и нет в её облике ни женственности, ни нежности – только какая-то неестественная прямота в каждой черте и строгость. Будто ей всего неделю назад исполнилось не пятнадцать лет, а уже все сорок!
Лера тоже боится без разрешения заходить в комнату тётушки, хоть и знает, что своей любимице Инесса ничего не скажет. Сестра робко встаёт в сторонке, будто готовая в любой момент убежать, а вот Дима сразу же с любопытством бросается разглядывать старые фотографии.
– Мы сюда по делу пришли! – напоминает Ольга, копаясь в шкафу.
Его тёмная громада занимает целый угол в комнате тётушки, и вытянутое узкое зеркало ходит в зажимах, стоит только коснуться дверцы, где оно висит. Инесса раньше часто с гордостью рассказывала, что шкаф
