наследием не одного города, а всего образа жизни американской глубинки. Это объединяет, делает всех жителей гигантской «средней Америки» соседями и друзьями. Это же при этом делает из людей не желающих вести такой и только такой образ жизни чужими, внутренними эмигрантами.
В центре восьмитысячного Макферсона было несколько питейных, но особенной популярностью пользовался ресторан пожилой пары Мистера и Миссис Шольц. Они были действительными эмигрантами из сами знаете какой страны. Будучи и по духу, и в действительности европейцами, они были носителями очень европейских профессий: Мистер Шольц был лингвистом, а его жена – пианисткой. Они бежали в Америку из восточной Германии, когда Европу разорвал железный занавес. Сперва они жили в Нью-Йорке. Мистер Шольц стал водителем такси, а Миссис Шольц подрабатывала, играя в одном из Нью-Йоркских отелей. Таких людей, как они не могло устроить столь бедственное положение дел. Потому они решили, что вместо того, чтобы быть одними из миллионов, они лучше станут первыми из тысяч и переехали в такой чуждый им Макферсон.
Живя в Нью-Йорке, Шольцы уже давно смирились с мыслью, что они нацисты. Это слово стояло впереди их фамилии, прилагалось к нему по-определению. Их глаза, волосы, манеры, акцент – все это было нацистким, просто не могло им не быть. В Макферсоне же, у жителей которого аллергия на слово коммунизм была куда сильнее той, что осталась у них с военных времен, Шольцы неожиданно для самих себя предстали жертвами злейшего врага Америки и заработали себе не только сочувствие и поддержку со стороны добродушной глубинки, но стали при этом своеобразными городскими интеллигентами. И вот со спокойной душой и блистательной репутацией, они открыли небольшой немецкий ресторан в самом центре Макферсона, который после наступления сумерек становился обыкновенным американским баром.
Однако в этот февральский вечер здесь не было той пьянеющей толпы, пьянеющей единственно только за тем, чтобы пьянеть. Каждый год, в один и тот же день, толпа эта превращалась в чинно ужинающие пары, которые собирали те редкие элементы зажиточного существования и демонстрировали своим соседям влюбленность соизмеримую только с объемами выпитого спиртного в обычный пятничный вечер.
День всех влюбленных – это пора настоящего военного положения. Каждый небольшой городок вроде Макферсона ежегодно обагряется сердцами, опутанными растениями омелы, ядовито-красной мишурой и исключительно розовыми флажками, демонстрирующими свою исключительную непохожесть с символикой треклятого коммунизма. Жители же демонстрируют такое единство духа и слаженность действий, что солдаты тех самых красных знамен могут вздохнуть с облегчением, ведь их свободу можно считать безграничной относительно этой грубой американской дисциплины. Все женщины облачаются в длинные зеленые платья с цветастыми узорами, опоясанные миллиметровым кожаным ремнем с золотистой застёжкой. Мужчины же надевают на себя синие мешки, именуемые
