Марию материнством и заботами, потому что ее прежняя жизнь была, как он видел, лишена смысла. То, как Мария жила до него, мужчине представлялось пустой бабской суетой.
– Выручи ее, Парашенька! – взмолился херувим.
– Она сама уйти не может? – удивилась Прасковья. – Она же не дура. Среди демонов дураков нет!
– Бесы в инсулах не живут, – к чему-то добавила Надя.
Сергей посмотрел на нее, как на сумасшедшую, и продолжил:
– Она детей бросить не может! Она к ним привязалась! Это не твой кусок камня, который ты сюда притащила!
Прасковья поймала себя на том, что давно не скрывает раздражения: уже скривила рот, как будто ковыряясь языком между большими коренными зубами, моргала, тяжело поднимая веки.
– Сережа, угомонись, – попросила Прасковья как можно спокойнее. – В том, что Мария твоя добровольно занята тем, чем она занята, Надя не виновата. И что мы можем сделать? Вот скажет она: «Нет». И что? Что мы должны будем сделать?
– Так вам Наташа нужна или нет, я не понял? – спросил в свою очередь Сергей. – Постарайтесь.
– А ты не думал, что мы можем других херувимов попросить?
– Удачи! – воскликнул Сергей с удовольствием и сделал такой жест, будто разбрасывал волшебную пыльцу над столом.
Затем навалился грудью на столешницу и зачем-то стал спрашивать не у Прасковьи, а у Нади:
– Кто у вас есть, девочки? Гоша и Коля? Так они на сахаре! Один вас и на порог не пустит, второй в отпуск по святым местам отправился. Остается Федор, но он в пригороде, идите ищите по дачным поселкам и деревням. Да и найдете – мы ведь солидарны. Я им скажу, они, если и не против будут, все равно помогать вам не станут, хоть ты убейся.
– Пользуешься тем, что нет заповеди «Не шантажируй»? – упрекнула Прасковья.
Сергей обернулся к ней, хитро поглядел из-за плеча:
– Пользуюсь тем, что заповеди – это штука исключительно для бескрылых и безрогих.
– А ты крылатый или рогатый? А то я уже сомневаюсь, кто тут из вас двоих демон.
Сергей слегка изменился в лице, и Прасковья опять ощутила себя вбитой в землю.
– Не сомневаешься, – сказал Сергей уверенным голосом. – Тик-так. Тридцать девять дней осталось. Если вы мне Марию не вытащите, то и про Наташу можете забыть, будто ее и не было. Хотя что это я говорю? Вы про нее и забудете! Впрочем, туда ей и дорога!
– Я сделаю как ты хочешь, – ответила Прасковья. – Но затем я с тебя спрошу. Ты опять будешь у меня в ногах валяться и на сопли исходить, но я спрошу с тебя, Сережа.
– Не сомневаюсь, что спросишь, – сказал Сергей, отворачиваясь и выпивая. – И валяться буду, конечно, потому что еще не теряю надежды, что ты нормальный человек, что тебя иногда еще можно вразумить… Ты ведь решила после всего этого опять на год постареть? А? А?
– Не твое дело, –
