обыскать. Но взглянув в круглые от ужаса глаза и разбитый при падении нос, просто слегка отпихнул дамочку в сторону, так чтобы она оказалась между мной и Магой, после чего сурово кивнул на лежащих и спросил:
– Дружков своих покрошила? Награбленное не поделили?
Та вначале недоуменно хлопнула ресницами, а потом выпалила:
– Да вы… Вы! Как вы могли такое подумать! Я домой шла, а тут эти. Сумочку отобрали, а там все деньги были… А потом один – мерзкий, чесноком воняющий, меня хватать начал! Вот я и начала стрелять…
Офигеть… если эта красотка не брешет, то можно лишь позавидовать ее самообладанию и общей шустрости. Троих громил завалить, да еще в такой обстановке, не каждый мужик сумеет. Или все-таки она врет, и это просто бандитская шмара, которая что-то не поделила со своими подельниками? Ведь даже сейчас бабы такие встречаются, что по жестокости не уступают тертым каторжанам. Ладно, сейчас выясним:
– Документы.
Девчонка растерянно оглянулась и, показывая рукой на лежащее тело, пояснила:
– Вон у того, что с бородой, моя сумочка. Документы в ней. Он ее, когда отобрал, за пазуху себе сунул.
Ну, вот в принципе и разъяснилось – не шмара. Скорее всего, правду говорит. Чендиев быстро извлек из слабо стонущего бандита искомое, и я, при свете спички прочтя бумагу, спросил:
– Что же вы, гражданка Ласточкина Елена Михайловна, ночами шляетесь? Не знаете, какая обстановка в городе?
Та всхлипнула:
– Знаю… Просто сегодня на работе задержаться пришлось. Наш завотдела Тришкин сказал, что необходимо именно сегодня напечатать те бумаги. А когда уже все разошлись, приставать начал, скотина! Когда пистолет увидел, то испугался и потом вслед орал, чтобы я даже не возвращалась. И мало того, что работы лишилась, так тут еще и эти…
Губы у Ласточкиной задрожали, превращаясь в квашню, и она заревела.
В этот момент подал голос один из «убитых». Видно, от сырой прохлады придя в сознание, он со стоном протянул:
– Убила… Как есть убила, сучка…
Опустившись на колено рядом с раненым, я быстро спросил:
– Земеля, кто тебя убил? Кто эта девка?
Тот, еще плохо соображая, протянул:
– Хрен его знат. Кака-то тварь из блахородных. Сразу на нож ее надо было ставить. Сразу, а не развлекатси… Дык хто ж ведал, шо оно так обернётси?..
– Так ты ее не знаешь? Она разве не с вами была?
– Нет… Мы енту падлу ране не видали. Ты, паря, давай, того, к дохтору мине тащи… А уж я те отплачу по-царски… Золото дам… Давай…
Выяснив все, что надо, перестал слушать, чего там еще надо бандиту, и, выпрямившись, подошел к плачущей девчонке. Слегка приобнял ее, утешая:
– Ну всё, всё… хорош рыдать. Тушь потечет. Вот твоя сумочка. Платок-то есть?
Та, судорожно кивнув, извлекла вышеупомянутый предмет гигиены
