являлась на работу одетой кокетливо – хозяюшка такая колбас и шпикачек. Но к концу дня она дико замерзала, у нее коченели ноги, и очень быстро Архипова перестала отличаться от других розовощеких торговок – шапка на глаза, пуховик со следами жира на животе, поверх которого она иногда натягивала голубой нейлоновый халат. На ногах зимние сапоги-дутики.
– Знаешь, это хорошо, что можно так одеваться. Плохо, что ты мерзнешь, но хорошо, что можно кутаться так.
– Ну да… – с недоумением отвечала Архипова.
– …Тебя никто не узнает в такой одежде… – стесняясь, пояснила мама.
Архипова расхохоталась:
– Мама, меня это вообще не заботит.
Но, если мама тихо переживала, понимая, что перечить дочери нельзя, то Стас Бажин, появившийся у ее палатки к концу рабочего дня на шикарном «Мерседесе» и с огромным букетом, был сломлен.
– Тебе зачем это надо? – в ужасе спросил он, указывая на ее облезший маникюр.
– А? Так завтра на работу, я успею накрасить ногти.
Бажин помялся, потом спросил:
– Слушай, чего ты хочешь? Что тебе нужно? Давай я сделаю. Иди читай лекции, играй на рояле, учи детей! Или вообще ничего не делай!!! Только уйди с этого холода, из этой грязи…
– Стас, здесь чисто. И колбасу покупают не только в магазинах. Вот смотри, метро – это значит, что женщины усталые выйдут из него и должны еще куда-то заходить. А тут я! У меня все есть для ужина, завтрака, обеда. Это ж экономия сил. И у меня недорого. Я честно взвешиваю.
Последнее было правдой. Рядом имелся еще один киоск. Там торговали молочными продуктами и колбасой. К Александре стояла очередь, к соседям – пара человек.
– Почему так? – спросил Бажин.
– А я с походом взвешиваю. Чуть-чуть, десять-двадцать граммов. Мне это не в убыток. А покупателю приятно и доверие вызывает.
Архипова в таком режиме проработала два года. Потом заняла у знакомой недостающую сумму и купила ту самую квартиру на Соколе. Во всех историях в этом месте следуют слезы умиления, усталости и торжества. Только это было не про Александру Архипову. Она и радость пережила спокойно, по-деловому. Просто поставила перед собой еще одну задачу – дать дочери хорошее образование.
Правда, потом, много лет спустя, она хвалила себя не только за то, что не побоялась этой адской нагрузки, но и за то, что не привередничала, не тянула с выбором жилья. Ее маме довелось прожить в новой квартире совсем немного, недолго была у нее долгожданная отдельная комната с удобной мебелью, любимыми книгами.
И то время наступившего покоя и заслуженного благополучия Александра помнила всегда.
Жизнь в собственной квартире, выбранной и обустроенной по своему вкусу, среди дорогих сердцу семейных вещей наполняла ее силой. Теперь, когда ей не спалось, она прислушивалась к тишине в соседних комнатах, размышляла о дочери, маме, о том, что же ее ждет дальше. Иногда она думала о бывшем муже. Но эти мысли были, скорее, «машинальными». Так вспоминают ничем не примечательную улицу,
