и урожаи в садах неуклонно возрастали. Финики, сушёный инжир, курага из персиков и абрикосов не переводились. Фрукты, свежее мясо, овечий сыр стали основой питания. Есть стали досыта, а голод первых месяцев ушёл в область преданий. Жизнь наладилась и устоялась, и ничто не предвещало новой беды.
А она не замедлила нагрянуть. Однажды ночью в спящее стойбище ворвались какие-то воинственные люди и захватили его. Сделать это было несложно. У переживших аварию прежде не было врагов, поэтому они не выставляли часовых и не высылали дозоры.
Нападавших было несколько десятков, они имели дикий вид и отличались крайней жестокостью. Предварительно они окружили селение со всех сторон. Условленный свист стал сигналом к атаке. В тот же миг оцепеневшую ночь пронзили жуткие вопли и улюлюканье, и тёмное небо прочертил рой горящих стрел. В двух или трёх местах вспыхнул пожар. Замелькали тени, послышался топот многочисленных ног, треск ломающихся стропил, на которых покоились крыши вигвамов, наполненные ужасом крики женщин и плач детей. Перепуганных, не успевших опомниться ото сна обитателей стойбища с хохотом и гиканьем выволакивали из жилищ, били, швыряли наземь. Мужчины вступались за своих жён, которых подвергали насилию прямо у них на глазах, и тут же падали под градом ударов.
Лишь в центре стойбища вспыхнула яростная скоротечная схватка. Джексон и с ним ещё семь человек, за полминуты до нападения поднятые тревожным лаем Сильвы, сбились в крохотную когорту и оказали вооружённое сопротивление. Но враг многократно превосходил по численности, и почти все защитники стойбища были быстро перебиты. Уже мёртвым им отрубали голову и вспарывали живот.
Джексон дрался до последнего.
– Всем уходить! – кричал он, отбиваясь от наседавших врагов. – Встреча на перевале Сент-Рошаль! На перева…
Страшный удар по голове оборвал его на полуслове.
Все, кто ещё оставался на свободе, покинули стойбище и бежали на запад в направлении, указанном Джексоном. На перевале Сент-Рошаль собралось шестнадцать человек, считая и детей. Остальные или погибли, или попали в плен.
При свете дня они увидели, как внизу, в долине, по их следам движется вражеский отряд.
Ускоренным маршем беглецы устремились дальше на запад, стараясь уйти от преследования. Сначала показалось, что это удаётся, и отчаяние уступило место надежде на спасение. Но к вечеру многие, особенно женщины, выбились из сил, и погоня вновь стала приближаться. Детей, а их было трое, несли по очереди. Хоть и невелик был их вес, но они затрудняли движение, руки ныли от длительной ноши. У беглецов не было ни крошки еды, и предательская слабость всё заметнее напоминала о себе.
Враги же взяли с собой запас продовольствия. Марта, отличавшаяся особой зоркостью, различила, как они наскоро перекусывали у ручья и запивали водой. Погоня была устроена по всем правилам
