горы, за всю свою жизнь я не переживала ничего более ужасного.
– Обе…щаешь? Лэйра? – Ее рука дрогнула в моей. – Что ты… будешь… в безопасности?
– Тсс, – тихо произнесла я, чтобы выиграть время. Она не могла требовать, чтобы я сбежала. Меня словно парализовало, но глубоко внутри таился ветер, ожидая возможности вырваться на волю и превратиться в шторм. Я не смогу долго сдерживать его.
– Пожалуйста, Лэйра.
Но я не могла соврать ей в последние минуты ее жизни:
– Ты же знаешь, я не могу оставить Десмонда. И Вику. Я никогда себе этого не прощу.
Дыхание хрипело в ее груди. Ее пальцы то нервно сжимали мои со всей оставшейся в ней силой, то снова совершенно расслаблялись.
– Она говорит… Немия… давно… пала.
– Тсс, успокойся, мама. Пожалуйста.
– Она говорит… бегите. Мы все… должны… бежать.
– Кто это говорит?
– Мы все. Должны. Бежать.
Я ощутила, как силы покидают ее, и рыдания едва не сокрушили меня. Она была уже одной ногой в царстве Лиаскай. Я не могла ее удержать. Я вот-вот потеряю ее – меня пробрала холодная дрожь – и останусь одна в этом полном ненависти мире.
И все же я собралась с духом. Мама всегда пыталась сделать из меня настоящую немийку: сильную и сдержанную, не поддающуюся бессмысленной сентиментальности или чрезмерной чувствительности. Не такая уж трудная задача – убедить ее, что ей это удалось и я могу с достоинством проводить ее в последний путь.
И все же одного мне не удалось: исполнить ее последнюю просьбу. Потому что для этого мне пришлось бы соврать. У меня была тайна от матери, но я никогда не лгала ей и всегда изо всех сил старалась держать свои обещания.
Неподвижно и молча я сидела рядом с ней, гладила ее по тыльной стороне ладони и прислушивалась к ее дыханию, пока оно не стихло.
Счастливого пути, мама, подумала я, не в силах произнести слова вслух, как было должно. Я могла только мысленно повторить их: «Расскажи Матери о Немии, мама. Расскажи ей наши истории, чтобы она думала о нас».
Потом меня коснулся теплый порыв ветра. Словно дотронулся до моей щеки, осушая слезы, которые застыли на моих ресницах. Я ухватилась за этот ветерок, хотела удержать его, но он уже исчез.
Моя голова опустилась ниже, на грудь матери, потому что теперь это больше не могло причинить ей боль. Я плакала, я всхлипывала, и, наконец, кричала и прижимала к себе ее безвольное тело. Потому что теперь ей больше не могло стать больно или стыдно за меня.
Ее больше не было здесь.
Глава 14
Было раннее утро, еще не встало солнце. Факелы на стенах освещали зал дрожащим светом и источали запах горящего масла, который тяжело ложился на волосы и ткани.
Десмонд улыбнулся:
– Но ты же вернешься.
До этого момента Вике удавалось сохранять самообладание.
