не нужен. Живёт он здесь практически всю жизнь и поэтому по-русски говорит достаточно чисто. Мужик он неплохой, а главное – не жмотистый. Теперь, благодаря Машиной протекции, я каждый вечер объезжаю с ним его три ларька. Так что со своим самбо пришлось завязать. Жаль, конечно! Всё-таки почти семь лет занятий, кандидат в мастера, надежды тренера… Но вообще, видимо, пришло время заканчивать детские игры и начинать взрослую жизнь. Мне ведь меньше чем через две недели исполнится семнадцать.
Хозяин расплачивается со мной ежедневно, и теперь у меня есть пусть небольшие, но свои заработанные деньги. Домой их носить я, зная свою мамашу, не рискую. Оставляю весь заработок у Пашки. Свой паспорт тоже на всякий случай ему отнёс. Его родители в курсе нашей тайны. Одобряют.
– На, Дима. Держи! Сегодня ты очень хорошо поработал.
Прячу деньги в карман. Действительно, устал я сегодня.
– Спасибо, Сурен Арменакович! Спасибо…
– Это Мане спасибо. Хорошего работника мне нашла. И вообще называй меня дядя Сурен. Маня тоже хорошая девочка. Жаль, что ей приходится так зарабатывать. Да, Дима… Вот как бывает! Ты, наверно, не знаешь… Младшего брата она растит. Они из Грозного во время войны убежали. Мать их там погибла. Случайно попала… А они потом там всё бросили и убежали.
– А сколько лет брату?
– Тогда было двенадцать. Маня его у тётки под Краснодаром оставила, а сама сюда на заработки… Она хотела медсестрой на курорте. А тут вот… Кому сейчас её диплом нужен? А курортники приезжают, так они сейчас не лечиться хотят… Вот она деньги тётке на брата и посылает, – хозяин вздыхает.
– Дядя Сурен, а как вы с Машей познакомились?
– Так она, как сюда приехала, сиделкой ко мне устроилась. С моим внуком знаешь как носилась, когда он болел. Невестка, наверно, меньше о нём заботилась, чем она. Ну а потом… Люди-то сюда не болеть – развлекаться приезжают…
Вот всё и стало на свои места. Так мне становится жалко Машу! После рассказанного хозяином даже душа не на месте. По сравнению с её проблемами мои – вообще просто картонные.
– Дима, с Маней беда случилась, – сообщает дядя Сурен, едва я прихожу на работу. – Порезали её вчера ночью.
– Как порезали?
– Ну, с одним мужиком она не захотела идти – пьяный сильно был, так он нож вытащил… Менты его повязали, а Маня сейчас во второй больнице.
– Как её там найти? – напряжённо спрашиваю я.
– Не бойся, одну не оставим. Вот сейчас машину разгрузим и вместе поедем, – ворчит хозяин.
В больничной палате сидим у Машиной кровати. Одной рукой она держит мою руку, а другой – руку Сурена Арменаковича. В её глазах стоят слёзы.
– Ну как ты, девочка моя? – спрашивает дядя Сурен.
– Ничего… Говорят, жить буду.
– Я с доктором говорил… – как бы про себя бурчит он. – Ты, Маня, не волнуйся. Поможем. Верно, Дима?
– Конечно! Маш, я к тебе каждый день приходить
