на пиры, то есть имеют право получать свою пайку из общественной кормушки. И есть остальной психологический люд.
Верхушка, или правящая часть нашего психологического сообщества, всегда находилась в Москве, хотя тот же Ленинград мог с этим спорить. Как-то признается Ярославская школа, наверное, в силу своего географического положения нейтральной полосы между двумя лагерями. Есть ли психологи в других городах? Вопрос сомнительный. Спроси кого-нибудь из правящей верхушки, и он будет шевелить бровями, морщить лоб и, наконец, вытянет из сумрака пару имен, приговаривая: “Ну, как же, как же! У меня защищались…”
Но вот вопрос на засыпку: а есть ли психологи в Ташкенте?
Любой профессионал из сообщества в советское время запросто мог ответить: “В Ташкенте психологов нет!” Конечно, при этом подразумевалось, что людей с дипломами психологов там не мало, но Психологов, то есть допущенных делать науку, безусловно, нет. Для этого надо жить в Москве, ну, немножко в Питере…
Однако в Ташкенте в 1964 году некто Платон Иванович Иванов издал учебник «Общей психологии», который не редактировали ни Рубинштейн, ни Теплов. Вероятно, Платон Иванович читал великих, поэтому он сразу оговаривается:
«Личность со всеми ее индивидуальными особенностями, проявляется в деятельности. Среди других сторон личности здесь наиболее ярко проявляются способности и интересы человека» (Иванов, с.422).
Но после этого он несет сущую ересь, которую не пропустил бы ни один из посвященных сообщества. Он пытается самостоятельно делать науку! Живи он в Москве, и ему такая дерзость не пришла бы в голову, поскольку голова его была бы занята тем, как занять место в сообществе, а не наукой:
«Способность – это пригодность человека к той или иной деятельности» (т.ж.).
Где родился, там и пригодился, говорит народ. И вообще, это определение гораздо ближе к определениям из словаря Даля. Выводится, правда, оно путем строгого рассуждения из наблюдений: «деятельность одних отличается большей продуктивностью, деятельность других – меньшей продуктивностью… По этим особенностям деятельности людей мы судим об их способностях» (т.ж.).
Не знаю, хотел ли Иванов идти своим путем, или расстарался, чтобы быть правовернее пророка, но он целиком привязан к тому, как заставить людей трудиться, как если бы кроме труда у советского человека ничего больше нет. Это вполне естественная ловушка рассуждения, если основание неверно. А основания рассуждений бывают неверны тогда, когда не сделаны достаточно точные наблюдения за действительностью и бытованием изучаемого явления.
«Всем людям свойственны все человеческие способности, каждый человек в той или иной степени пригоден ко всем видам деятельности, но в то же время большинство людей бывает наиболее пригодно только к нескольким видам или даже одному виду деятельности.
Степень проявления способностей в тех или иных видах деятельности характеризует индивидуальную
