не за что.
– Скромняга, да?
Подчеркивая важность благодарности, Дэгни поцеловала Диму в щеку, отчего едва заметный пушок у его губ еще ярче выделился на фоне пожара румянца. Франк и Арне глупо рассмеялись.
– Тили-тили тесто! – противным голоском пропел Арне.
Рот Франка захлопнулся, а сам он резко посерьезнел.
– Мы про это расскажем?
– Расскажем? – переспросил Арне. – Чтобы нам вообще запретили на улицу выходить? Шакальник и сам молчать будет, если не хочет у Полицайки в камере гнить.
Дэгни, Франк и Арне посмотрели на Диму. Они словно предлагали решить, каким дальше будет его август: с нескончаемой родительской опекой или с ревом бухты Мельген, брызгами и приключениями. Ничего лучше не придумав, он протянул руку тыльной стороной ладони вверх.
Франк первым накрыл его руку своей, затем то же самое сделали Дэгни и Арне.
– Пусть это лето пройдет без надсмотра! – провозгласил Дима, вызвав всеобщий рев восторга.
Ему и в голову не пришло, что он вскоре сильно пожалеет об этих словах.
Добро пожаловать на танцпол, детка
– Святотатство, святотатство, святотатство, – раз за разом повторял Микаэль.
Совершенное на его глазах кощунство лишило его остатков рассудка. Он не мог поверить, что все впустую; что часы, проведенные в плену у камня, ничего не стоили. Микаэль знал о сплетнях, которые ходили по Лиллехейму. Говорили, что он псих, идиот, недоумок, свихнувшийся на волках. И что с того?
– Да что они знают, Сифграй? – всхлипнул Микаэль. Он лег на осколки статуэтки, будто на растолченную гранитную подушку. Действие таблеток не давало боли достучаться до отупевших нервных окончаний. – Что они понимают, милая?
Ему почудилось, что камни под щекой вздохнули, и он хихикнул. Раскинул руки и нагреб себе под голову все, до чего мог дотянуться, включая дворовый мусор. Почти так же четыре года назад он распластался в «Гунфьеле». Образы, всплывшие из колодца памяти, до сих пор сверкали, потому что это было знакомство с Сифграй.
Он и братья Бротен как раз закончили возиться с проходческим комбайном, конструкция которого позволяла агрессивно врезаться в горную породу. Комбайн отключили и подготовили к завтрашней разборке с последующим подъемом на поверхность. Тогда-то он и услышал свою крошку. Она скулила и царапалась где-то в толще камня.
Микаэль рванул на звук. Туре и Айнар не пошли за ним. Их напугала одержимость, с которой он помчался в законсервированный западный штрек, разработку которого прекратили еще три месяца назад. И братья Бротен не прогадали, сохранив тем самым свои шкуры целыми.
Тоскливый вой доносился из пласта кристаллического сланца. Микаэля охватила сладкая дрожь. В камне билась живая женщина! Он принялся молотить кайлом по сланцу. Удар. Еще удар. А потом его руки сами всунули в пробитую выемку баллон технического кислорода, использовавшегося для сварки. Безумие? Только не для него.
Последующий
