самом деле, зачем малышу врать, ведь он так пострадал», – думала она.
Мальчику стало намного лучше, но тетка строго-настрого велела слугам не спускать с него глаз и не разрешать выходить ему за ворота, пока не окрепнет.
Деметрий понимал, что в данных обстоятельствах ему лучше подчиниться.
Как же София?
Все, что произошло в тот миг у обрыва, он отчетливо запомнил, и это не давало ему покоя.
Деметрий видел, как отец уснул под деревом, как сестра резвилась у обрыва, и наблюдал издалека.
Пригорок у обрыва весь порос травой и кустарником, и Деметрий мог затаиться там, чтобы следить за играющей сестрой. Ему открывался вид на океан, прибрежные камни и крутой склон. Мгновение, когда сестра, подгоняемая ветром, запуталась в собственных волосах и бежала к самому краю, врезалось в его память.
Когда девочка занесла ногу над пропастью, и он понял, что сейчас она упадет, внутри него произошло нечто пугающее. Время словно остановилось, раскололось на части от сжавшего страха: любимый человек сейчас разобьется о камни, и он навсегда потеряет ее.
Повинуясь непонятному порыву, мальчик выбросил руки вперед по направлению к падающей сестре, и все в нем отозвалось такой дикой, мучительной болью, что он прикусил язык до крови.
Будто вся масса океана накрыла его с головой, не та, красивая и зеленая, что у поверхности, а та, что таится в самих его глубинах. Черная, беспросветная, неведомая. В этот миг появился другой Деметрий: незнакомый, раздираемый на части, дрожащий от неистовой силы, что пробудилась в нем.
Сквозь пелену своих мук он видел, как летевшая навстречу гибели сестра вдруг замедлила падение, и, словно паря над волной, медленно опустилась вниз.
Деметрий не понимал, что случилось. Не мог дать никакого разумного объяснения своим действиям и тому, что увидел. Впрочем, ему было сейчас не до этого.
Тело словно объяло потоком беспощадного пламени. Невероятная боль потрясла его, как и новые ощущения, что родились в нем.
Как-то ему случилось обжечь пальцы огнем свечи, но тогда он сразу отдернул руку. Кожа сильно покраснела и болела долго, невзирая на то, что заботливая тетка смазывала ожог гусиным жиром три раза в день. Так вот этот ожог показался совершенно незначительным пустяком по сравнению с тем, что он испытал у обрыва. Мальчик хотел броситься к Софии, но в тело словно вонзилась разом сотня ножей, и, захрипев, он ничком рухнул в траву, хватая воздух ртом. Потом увидел отца, услышал его голос, полный тревоги, и понял, что тот ищет дочь.
Слишком потрясенный случившимся, ребенок едва нашел в себе силы, чтобы добраться к теткиному дому. Самое главное: София была жива.
Когда он очнулся в уютной постели, первыми были мысли о сестре. Деметрий попытался почувствовать, что сейчас происходит с Софией, но оказалось, что не может этого сделать. Мальчик слишком ослаб, и лишь по разговорам вокруг стало ясно, что девочка простудилась и теперь выздоравливает.
Большего ему
