чтобы изучить шрифт Брайля, и 1-го сентября в первый класс я пошел второй раз. Каким был первый звонок в интернате, не помню, помню первую ночь и первое утро. Приехали-то мы поздно, пока с документами разобрались, пока помыли меня, переодели, накормили, пока с маманей простился – уже спать пора, привели в спальню, показали кровать. Заснул я быстро, намыкались за день, и не до знакомств с соседями мне было.
Дома среди ночи, если по малой нужде, коли совсем невмоготу, так выскочил за порог и тут же, прямо с крылечка, а коли терпит еще, так под первый куст. Здесь все незнакомо, и хоть что-то видел еще, а куда идти, где туалет? В спальне, кроме меня, еще шестнадцать гавриков, кого-то будить, спрашивать – ай, ладно, дотерплю до утра. Да, похоже, не я один терпел, кровати в разных углах хорошо, слышно так скрипели. Только вроде светать начало, как заорет музыка, следом забегает воспитательница, кричит, перекрикивая музыку: «Подъем! Ну-ка встали, быстро! Заправляем кровати! Кто плохо заправит, хоть одну морщинку увижу, будет переделывать!»
Это я потом узнал, что в 7 часов в радиоузле включают магнитофон, музыка заиграла, значит, подъем, пора вставать, кровать заправлять. Это я потом узнал, а тогда уже было ринулся в туалет – воспитательница тормознула: «Ты куда, друж-жок? А постель заправлять?» Потом оказалось, что слово «дружок» у нее было любимым, и так она зло, ехидно его выговаривала, за него и прозвище соответствующее получила – Подруга, она нам «дружок», мы ее Подругой. И еще одно прозвище у нее было – Воспитутка. А что? Воспитутка – Воспитутка она и есть.
Так вот, заправлял я кровать, приплясывал и заправлял, да и мне еще ничего. Я еще, можно сказать, зрячий, а кто совсем не видел, им каково?! Да и кровать заправить – это дело было мне знакомо, дома-то я сам заправлял. А как иначе, мать с утра на работе, кто мне будет заправлять, старший брат что ли или сестра? Ага, как же, они заправят! Так что с кроватью у меня был полный порядок, а были ребята, которые, как и я, только вчера в интернат приехали, и как ее, эту кровать, заправлять им никто не объяснил.
На заправку было отведено три песни, т.е. крутили три песни подряд без перерыва, и под эти три песни нужно было успеть заправить кровать. А тут нужда так жмет, что вот-вот, и заправить надо, чтоб ни одной морщинки – Воспитутка предупредила, хоть одну найдет, снова заправлять заставит. Три песни отыграли и тут же проверка, как постели заправлены, а мы, кому невтерпеж, не дожидаясь в туалет! Вернулись, одеяла с кроватей сорваны, Подруга стоит, нас дожидается – стало быть, перестилать надо, а заправлено-то было как надо, т.е. хорошо! Это она нас так подловила, чтобы без команды в туалет не срывались. Потом я узнал, что почти все воспитательницы в интернате раньше в колонии исправительно-трудовой для несовершеннолетних надзирательницами работали, а директор нашего интерната был начальником этой колонии. Он как перешел в интернат, так и перетащил их всех и порядки завел тюремные – чуть что, сразу наказание. Не знаю почему, но эти тюремные воспитательницы были
