начала свой рассказ после некоторого замешательства. Она не знала, что должна поведать этому совершенно чужому ей человеку. Но чувства, обуреваемые ею, взяли вверх. И рассказ о своей жизни полился из нее полноводной рекой. Она поведала каким раем казалась вначале супружеская жизнь и во что превратилась сейчас. Мерлин обвиняла своего мужа в этом.
– Скажи, дочь моя, – в наступившей паузе прозвучал голос священника. – А не пыталась ли ты выяснить, почему произошли такие перемены в нём?
– Пробовала, святой отец, но Фрэнк не идёт ни на какие контакты. Он стал отчуждённым, даже диким в последнее время.
– Но ведь ты могла разбить этот панцирь отчуждённости, за которым он отгородился от тебя, своей любовью и лаской, – возразил он. – Господь сказал: Да возлюби ближнего своего!
Мерлин грустно покачала головой.
– Не думаю, – произнесла она. – Я пыталась, но…
Она всхлипнула.
– А потом произошёл этот случаи.
И Мерлин рассказала о том, как Фрэнк пытался её задушить.
– Господи, – прошептал священник. – Похоже в него вселился бес
Мерлин смахнула слезу и продолжила:
– А затем… Я не знаю, как это получилось. Но я изменила мужу с нашим соседом. Он оказался очень милым и добрым молодым человеком. Наверное, мне очень не хватало любви в последнее время, поэтому я решилась на такой неблаговидный поступок. Вот и всё.
Мерлин закончила свой рассказ. Повисла гнетущая тишина. Она смотрела на решётку, пытаясь увидеть выражение лица священника, но темнота, царившая за ширмой, мешала ей. Она тщетно ждала ответа, но священник молчал.
– Святой отец, – позвала она.
Тишина. Лишь слабое потрескивание сгораемых свечей нарушало её. Вдруг пронзительный вопль разорвал тишину.
– Шлюха! – голос разливался под сводами церкви, опошляя торжественную тишину. Мерлин отпрянула и попятилась. Ужас вперемешку с удивлением застыли на её лице. Голос пронзил её сердце. Она узнала этот голос. Фрэнк?! Но этого не может быть. Она бросилась прочь от исповедальни, перевернув скамью.
Мерлин бежала мимо рядов, не оборачиваясь, и не могла видеть, как из-за ширмы вышел священник, его лицо выражало неподдельное недоумение и ужас. Поведение прихожанки весьма удивило его и расстроило.
Когда Мерлин подошла к своему дому, она уже немного успокоилась. Произошедшее никак не могло уложиться в ее голове. Однако робкие ручейки логики сливались воедино, вырисовывая наиболее ясную картину. Женщина решила списать происшедшее на чью-то глупую, жестокую шутку. Наконец, какой-нибудь шутник иог облачиться в одеяние священника и пошутить над ней. К тому же, она не посещала местную церковь до этого и не знала, как выглядит священник. А как быть с голосом Фрэнка? Логика опять нашла ответ: просто похожий голос. Так, усмирив свое смятение, она возвращалась почти выбросив из головы случившееся. Поправив растрепавшиеся волосы на голове, она вошла в дом. Фрэнк был уже дома.
– Где
