Храните. И, пожалуйста, в коляску мотоцикла. В трех километрах отсюда вас ждет штабная машина.
– Именно меня?
– Всех остальных генералов и полковников мы уже выловили, – самодовольно объяснил капитан. – Одних отправили в лагеря, других пристрелили. Некоторые предпочли застрелиться, но таких оказалось немного. Кстати, замечу, что тех, кто пытался скрываться в селах, ваши люди выдавали сразу же, как только они появлялись на окраине какого-либо села[32].
– Это уже не «наши», это «ваши» люди.
– Согласен, теперь уже «наши», – с вызовом согласился капитан, и по лицу его конвульсивно пробежала ухмылка.
Власов затравленно взглянул на лейтенанта, инстинктивно почувствовав, что тот настроен более благодушно.
– И давно вы узнали, что я нахожусь в этом районе? – спросил он, садясь в коляску и краем глаза наблюдая, как капитан и переводчик с любопытством рассматривают подошедшую к ограде Марию Воронову. Его вопрос был всего лишь попыткой отвлечь внимание немцев от этой женщины.
– Так это и есть ваша фрау? – спросил капитан вместо ответа. Причем по-русски.
– Да, она со мной. И я очень просил бы…
– Понятно, ваша личная охрана, – скабрезно ухмыльнулся капитан фон Шверднер.
– Эта военнослужащая была штабной поварихой, – объяснил Власов, понимая, что выдавать ее за хозяйку уже не имеет смысла, наверняка германская разведка уже знала, что он блуждает вместе с женщиной.
– Для всех остальных – повариха, а для командующего… Как это у них называется? – обратился за помощью к переводчику.
– Походно-полевая жена. На солдатском жаргоне это называется Пэпэжэ, – подсказал тот.
– Правильно он говорит, господин генерал?
– Я просил бы не трогать фрау Воронову и проследить за ее судьбой.
– Все ясно, господин генерал, – сказал лейтенант. – Мы могли бы даже оставить ее. Но как только новая местная администрация выяснит, кто она – ее тотчас же повесят. Эй, возьмите эту русскую с собой! – крикнул он остававшимся на проселке двум мотоциклистам сопровождения. – И не вздумайте трогать ее: жена русского генерала!
– Жена генерала? – словно мартовский кот, изогнул спину старший из мотоциклистов. – Это заманчиво!
– Э-эй, ефрейтор, вы лично отвечаете за ее неприкосновенность!
– Это будет непросто, господин капитан.
– Не будь вы разведчиком, я бы уже наказал вас, ефрейтор.
Когда в центре соседней деревни, у полуразрушенной церквушки, Власова пересаживали в «Опель», мотоциклисты, которые должны были доставить Марию, еще не появились. Спросить же, куда они девались, Власов не решился. Да и не до нее было тогда плененному генералу.
– Почему этот русский не обезоружен? – недовольно поинтересовался майор-тыловик, сидевший в машине рядом с водителем.
– Мы оставили бывшему командующему 2-й армией генералу Власову его личное
Из документальных источников известно, что население большинства сел в районе действия 2-й ударной армии действительно добровольно выдавало окруженцев немцам. Во многих селах еще до прихода немцев местные жители создавали отряды самообороны, которые пытались не допускать окруженцев в свои села.
