его обнимала и и шепталась с ним по-испански, как это делала мама, он уже ощущал себя маленьким мужчиной и стыдился проявлять при мне слабость или лезть ко мне с детскими ласками.
Я никогда не испытывала тоски по Земле. Временами в памяти возникали живые картины той реальности, которую я запомнила в детстве. Но смотрелось это как фрагменты старинного кинофильма. Если бы попала на Землю, наверное, я ощущала бы себя там как на совершенно новой для меня планете. И что бы я стала делать? При моем веселом характере я, конечно, смогла бы завести много новых друзей. Однако покинуть Тиатару значило бы навсегда расстаться с Ульвеном. А этого я ну никак не хотела. Разговоры о том, что мы с ним всё равно останемся связаны, даже разлетевшись по разные стороны необъятной Вселенной, не могли служить утешением. Страшно было представить себе, что я никогда не увижу его, не войду в этот дом, не смогу наслаждаться беседами на всех известных нам языках, и между нами не вспыхнут наши знаменитые стычки с их неизменной финальной фразой: «Извините, учитель, больше не повторится»… Как это – не повторится?..
Папа с Виктором не могли относиться к Ульвену так, как я. Несомненно, папа тоже был благодарен ему за всё, что он сделал для нас, и глубоко его уважал, но держался с ним несколько отстраненно. Моей искренней вовлеченности в дела семьи Киофар папа не понимал. Уйлоанского языка он так и не выучил, кроме нескольких самых необходимых фраз. С Ульвеном он общался на космолингве, а иногда на английском. Виктор же поначалу вообще побаивался уйлоанцев: на Арпадане он их не видел, хотя там встречались и существа с куда более странной наружностью. Но те причудливые создания изъяснялись на космолингве при помощи лингвочипов, и это воспринималось нормально: чужие и есть чужие, поэтому речь у них механическая. А в доме знаменитого космолингвиста лингвочипы, как правило, не использовались, зато сам Ульвен хорошо говорил на многих земных языках, особенно на немецком и на английском, и это, в сочетании с его нечеловеческой внешностью, вызывало оторопь у моего малолетнего брата. Я решила, что Виктору там неинтересно, и перестала его с собой привозить. В Витанове у него появился приятель, мальчик Тадди, сын наших соседей, Джона и Мери, и они превосходно проводят время и в школе, и во дворе, и в гостях друг у друга.
Преподавание в Колледже приносит мне не только радость, но и приличные деньги. Не знаю, столько же или больше получал Ульвен, когда был магистром. Для меня мое жалованье всякий раз оказывается каким-то сюрпризом, и, когда оно поступает на мой виртуальный счет, я любуюсь красивыми многозначными числами. Я легко могу содержать всю нашу большую семью так, чтобы мы ни в чем не нуждались.
Деньги Карла и барона Максимилиана Александра распределяются между домашними тратами и содержанием их любимого космолета «Гране». Я настаивала на том, чтобы они вкладывались только в «Гране», с домом я как-нибудь справлюсь сама, но они со своей немецкой педантичностью
