с такой силой, что кажется, оно вот-вот раскрошится на пол. Я морщусь от боли и практически вишу на его захвате, касаясь пола лишь носками туфель, и то, что он не совсем здоров, никак не влияет на его силу.
– Теперь я его законная жена, и тебе придётся с этим смириться, – цежу слова сквозь зубы. Ещё чуть-чуть, и начну его молить разжать пальцы, но пока лишь глубоко и часто дышу, прикусывая от боли нижнюю губу, сдерживая готовый сорваться с уст стон.
Он смотрит на меня странным взглядом, скользя от глаз ко рту и обратно, но я способна различить в нём лишь одну эмоцию – злость.
– Я дал отцу время поиграть с очередной куклой, но его забавы слишком затянулись, – произносит Йен, притянув меня так близко к себе, что я почти впечатываюсь в его грудь. Он рассматривает мои глаза, словно хочет прочитать что-то в них, только вот ему неизвестно, какую именно из игр с его отцом мы ведём. Если он считает, будто я опасаюсь, что завтра моя сказочная жизнь в этом доме закончится, то он глубоко заблуждается.
– Твой отец тебя удивит, мальчик, – обращаюсь к нему, выпрямляя позвоночник и расправляя плечи насколько мне позволяет положения, имитируя дерзкую ухмылку на дрожащих губах с таким апломбом, будто действительно могу сойти ему в мамочки, хотя младше «мальчика» лет на пять.
– Йен? – раздаётся со стороны входной двери голос его старшего брата. Я и не услышала, когда он успел зайти в дом. Дугласа, в отличие от брата, даже с натяжкой нельзя назвать красавчиком. Не знаю, как так смешались их общие гены, но он куда больше походил на отца, высокого, костлявого, с лицом, вызывающим отторжение своими узкими глазами-щёлочками и тонкими губами. Увидев этих двоих, я вряд ли бы смогла угадать, что они единокровные братья. Деньги семьи не помогли сделать спину Дугласа ровной, а фигуру – атлетичной, и все свои способности он сконцентрировал на семейном бизнесе, помогая отцу. Правда, стать любимчиком у него так и не получилось.
Но больше всего меня выводил из себя его длинный крючковатый нос, который постоянно лез куда не просят: то и дело он выспрашивал у отца о моём прошлом и нашем с ним знакомстве. Я всегда держала с Дугом ухо востро, а он, несмотря на то, что под боком как пиранья кружила его жена, всё пытался залезть мне в трусы.
И сейчас Дуг прошёлся по моей фигуре своими маслянистыми глазками, отметил то, как близко с Йеном мы стоим друг к другу, и на его лице отразилась ничем не прикрытая ненависть. И я готова зуб отдать, что у обоих братьев сейчас одна мысль в голове – в этом доме меня имеет не только глава семейства. Или будет иметь.
– Уже окучиваешь нашу сладкую мамочку? – обращается Дуглас к брату, а меня передёргивает от отвращения, потому что я слышу в его словах отблески собственной несбыточной мечты. Он ещё не перешёл грань в общении со мной только по той причине, что знал – сделай он один неверный шаг, как отец быстро лишит его детородных органов и повесит их гостиной на стене.
Но стоило нам остаться наедине, как страх перед главой семьи отходил на задний план
