приняв обезболивающее, но эту боль заглушить нельзя. И как с ней сейчас справиться я не знала.
Ко мне подходили люди, выражали соболезнования, сочувствовали. Я дежурно кивала им в ответ. Мне казалось, что я умерла вместе с ними, но только зачем-то осталась здесь на земле. Только вот зачем? Я держалась до последнего человека на кладбище, а когда осталась одна, дала волю слезам. Я опустилась на сырую землю, закрыла лицо руками и закричала. Мой крик вышел каким-то нечеловеческим, страшным. Мне казалось, от всего этого станет легче. Но чем больше я плакала, тем больнее мне становилось. Как, как унять эту боль? Как научится жить одной? Как принять, что их больше нет?
– Вот и девять дней прошло, – тихо сказала Карина, помогая убирать мне со стола. – Ты как?
– Не знаю, – я пожала плечами, – наверное, никак! Мне кажется, что всё это не со мной происходит. Как будто страшный сон. Кажется, что я сейчас открою глаза, и всего этого кошмара не будет.
Но мой кошмар не собирался развеиваться или заканчиваться, напротив он стал набирать обороты с новой силой. Едва мы с Кариной закончили убирать со стола, перемыли всю посуду и проводили последнего гостя, как в дверь снова позвонили.
– Ты кого-то ждёшь? – поинтересовалась Карина.
– Нет, – ответила я, направляясь к двери.
– Сомина Виктория Юрьевна? – поинтересовался незваный гость.
– Да, – ответила я, – чем обязана?
– Меня зовут Соболев Павел Николаевич, я прибыл по поручению Костыльского Семёна Вениаминовича.
– Зачем? Папы больше нет, я ему ничего не должна!
– Ошибаетесь, – он даже усмехнулся, – вы должны сию минуту покинуть эту квартиру, так как она вам больше не принадлежит! Семён Вениаминович и так проявил к вам сочувствие, позволив похоронить мать. На сборы вас ровно час, иначе потом вас выставят отсюда силой.
– Да что вы за люди такие! – вступила в разговор Карина, – Видите у человека горе, а вы…
– Не надо Кариш, не стоит! – оборвала я её на полуслове. – Меня здесь больше ничего не держит, а тебе и твоим родным ещё здесь жить! Я сейчас соберу вещи и уйду!
– Слушай, – обратился он к Карине, – подруга дело говорит! Лучше молчи, если не хочешь нарваться на неприятности!
Я молча собрала свои вещи, документы, да альбом с семейными фотографиями и вышла из когда-то родного дома.
– Можно я сегодня у тебя переночую, а завтра вернусь в Москву? – спросила я у Карины.
– Конечно, можешь, о чем речь! – Карина взяла мой чемодан, и мы стали спускаться по лестнице.
Смотреть, как Соболев закрывает на ключ квартиру родителей, в которую я больше не смогу вернуться, у меня не было сил.
– Вы не сможете отсюда уехать, пока не заплатите Семёну Вениаминовичу три миллиона, которые должен ваш отец. – Спокойно, запирая дверь, произнёс мне в след Соболев.
– Что? –
