фразу он произносил с таким трагизмом в голосе, словно драматический актер со сцены провинциального театра, при этом полковник таращил глаза и упирался о стол сжатыми кулаками. Весь Следственный Комитет взял его фразу на вооружение, сотрудники ее употребляли по любому поводу: сын в школе подрался, сам на работу проспал, не сдал в срок отчет, выпил лишнего накануне и т.п.
Таракан строгим голосом приказал Поляковскому сесть, внимательно смотрел на него около минуты, а потом уже по-человечески спросил:
– Ну что там, по ночному убийству? Мне уже журналюги звонили, руки у них зудят, накропать поскорее статейку, другую о серийном убийце и нашем бездействии и некомпетентности.
– Не буду обнадеживать Вас, но пока вырисовывается глухарь. Ни одной зацепки, ни одного свидетеля, даже следов обуви и тех нет возле трупа. Мне не понятно, что у него на ногах было одето, – обрисовал обстановку Юрий.
– Выходит будем ждать следующую жертву, – вздохнув произнес Таракан, озвучив Юрины мысли.
– Прозвучим мы на весь город! Что скажут в Главке? А если еще журналюги распишут все под Хохлому… Даже подумать страшно! – покачал он головой, уже предвкушая неприятные последствия для себя.
– Ладно, иди работай. А может все-таки не серийный убийца? – с надеждой произнес Таракан в спину майора.
– Из всех вещей убитой похищена только губная помада, а на ней были золотые украшения и деньги в кошельке остались. Так кто это еще может быть, если не серийный убийца? – ответил Поляковский, выходя из кабинета начальника.
– Ну да, ну да, – тоскливо пробубнил Таракан.
Глава 5
Юрий, сидя за рабочим столом, обдумывал свои дальнейшие действия.
– Зацепок нет никаких, но что-то же предпринимать необходимо. Встречусь сегодня с ее подругами, с которыми они отмечали День рождения, вдруг они что-то подскажут, – размышлял он вслух.
Поляковский созвонился с тремя женщинами-приятельницами Людмилы и они пообещали приехать часа через три, когда уладят дела на работе.
Следователь за это время решил подъехать в школу, где преподавала Людмила Старостина, и поговорить с ее коллегами и начальством.
Через двадцать минут он уже входил в учебное заведение. Школа была красивая, светлая, недавно после ремонта. Шли уроки и в помещении было тихо и торжественно, как в Храме. Юрий прошел в кабинет директора, показал удостоверение, объяснил цель своего визита. Директриса, дама лет сорока пяти, в строгом элегантном костюме серого цвета с сиреневой отделкой, осмотрела его колючим взглядом и пропела дежурные фразы, о том как ей жаль Людочку Старостину, какой кошмар, с ней не должно было такое случиться и т. д и т.п.
Исполнив для зрителя, в лице следователя Поляковского, обязательную, в такой ситуации, программу, она промокнула совершенно сухие глаза платочком, и нормальным, человеческим голосом произнесла:
– Спрашивайте,
