аппетита!
Выше мы предположили, как мог бы поступить с предложенным на ужин конструктором обычный пациент. Но только не душа, не сломленная больничной неволей и жаждущая справедливого возмездия. А месть как известно блюдо, которое лучше подавать холодным.
Вот с холодных закусок старушка и начала. Она стала столовым ножом тщательно размазывать яичную замазку по зеленой салфетке, которую повязали ей перед едой. В гробовой тишине было только слышно, как замазка слой за слоем намазывается на салфетку, причем аккуратно по всей площади, а не в одном в каком-то произвольно выбранном месте. От удивления соседка по палате застыла на своей койке и, открыв рот, не сводила взгляд с завораживающего действия. Коробочку тщательно выскребли. Затем поверх глубокой основы старушка стала накладывать ломтики один за другим: колбасы, сыра, снова колбасы и наконец, опять колбасы. Теперь слоенное блюдо сворачивается в рулон и, наконец… А что должно было произойти в самом конце соседка так и не увидела.
Скрипнула дверь и в палату вошла «душительница свободы». Она без слов отобрала произведение кулинарного искусства из рук старушки. Глубоко вздохнула. А вот седой мужчина, который помогал старушке надевать носки, скорее всего, не сдержался бы и снова бы выразился на непонятном, но приятном русском языке.
В дверь постучали. Затем заглянула миловидная пожилая женщина. Поздоровалась со всеми. Подошла к кровати старушки и сказала:
– Добрый вечер, мама.
Устало она села на стул, стоящий рядом.
– Я тебя сейчас покормлю. – И обратившись к медсестре, спросила: – Можно ли принести еще хлеба, замазки, сыра и колбасы? Ах, да, – спохватилась она, – и дайте еще салфетку.
Дальше ничего интересного уже не происходило. Медсестра принесла новую салфетку и еду. Дочка ловко смастерила бутерброды. Разрезала каждый на четыре части и по одной подавала старушке. Та жевала кусочки, отхлебывала маленькими глоточками чай и слушала истории, которые случились сегодня у дочери на работе. Так тихо и неторопливо прошел ужин. Старушка насытилась. Голос дочери ее успокоил, и она больше не рвалась на трамвай.
– Завтра я обязательно приду, но также как и сегодня – вечером, – сказала посетительница.
– А когда же мы пойдем на трамвай? – поинтересовалась старушка тихим голосом.
Она лежала на кровати, прикрыв глаза, и положив руки поверх одеяла.
– Ты еще пару дней здесь полежишь, так сказал доктор, и затем тебя выпишут.
– Тогда мы вместе пойдем на трамвай? – и ее легкая маленькая ладонь легла на ладонь дочери.
– Да, конечно, ты уж потерпи немножко, – попросила та.
– Хорошо, – ответила старушка умиротворенно.
В эту ночь она спала спокойно и не тревожила своими громкими стонами, как в прошлый раз, соседку по палате.
Хранительница музея
Очерк
Неприметный
