хотя и довольно грубым.
– А ты даже не потрудилась смазать свои трофеи.
Она молча смотрела на Малакая. Он перестал улыбаться.
– Моему парному и так забот хватает. Не усугубляй его ношу. Поняла?
Эмрис что-то пробурчал.
– Мне нет дела до ваших забот. – Селена лишь пожала плечами.
Малакай понял невысказанное вслух предостережение: «Так что нечего лезть в мои дела». Он ответил легким кивком. Селена не столько видела, сколько слышала, как он подошел к Эмрису, поцеловал старика, прошептал что-то сердитое, после чего покинул кухню.
– Надо же, даже полуфэйские воины начинают превращаться в сверхзаботливых наседок, – с нарочитой веселостью проговорил Эмрис.
– Это у нас в крови, – подхватил Лока. – Заботиться о семьях – наша обязанность, честь и главное дело в жизни.
– А такие, как ты, от этой заботы садятся нам на шею, – усмехнулся Эмрис. – Превращаются в захребетников.
Старик подошел к чану и протянул Селене грязную кастрюлю.
– Не сердись на Малакая, девочка. Ты здесь новая, да еще из Адарлана. И учителя твоего мы тоже не понимаем.
Селена плюхнула кастрюлю в чан:
– Мне все равно, понимаете вы или нет.
Ей действительно было все равно.
Учеба в этот день была сущей пыткой. И не только потому, что Рован спросил, не собирается ли она опять вытряхивать из себя завтрак и орошать штаны. Это она бы стерпела. Но Рован заставил ее часами (часами!) сидеть среди развалин храма, на каменном уступе, истрепанном туманными ветрами. Задание было то же, что и вчера, – превращение.
Селена допытывалась, почему он просто не может учить ее магии. Ответ был один и тот же: обучение магии невозможно без умения превращаться. Но после вчерашнего никакие угрозы Рована не могли заставить ее поменять облик. Даже если бы он вдруг выхватил кинжал и стал подрезать ей уши, придавая им заостренную форму, это не заставило бы ее совершить превращение. Один раз она честно попыталась. Рован отлучился в кусты. Пока его не было, Селена добросовестно старалась вытащить из своих глубин магическую силу. Ничего. Ни вспышки света, ни обжигающей боли.
Так они и сидели на склоне горы. Селена продрогла до костей. К счастью, она не потеряла самообладания, выслушивая оскорбления и обидные словечки, на которые Рован был неистощим. Он произносил их вслух и мысленно. Неужели она научилась читать его мысли? Потом она спросила, почему Рован не стал преследовать то существо, которое подстерегло ее за курганом. Фэец ответил, что намеревается это сделать, а все остальное ее не касается.
Время ползло медленно, чего нельзя было сказать о собиравшихся грозовых тучах. Хлынул ливень с градом, однако Рован и не думал уходить. Селена сидела, стуча зубами. Ей надоело стряхивать мелкие градины с волос. Она заледенела снаружи и изнутри. И только когда дождь начал стихать, Рован соизволил двинуться в обратный путь. Он снова оставил Селену
