она повернула его лицом к себе, у него уже была эрекция, не оставлявшая времени на промедление. Он овладел ею тут же, в кабине, омываемый теплыми струями воды. Она прыгнула ему на талию, обвила ее своими длинными, сильными ногами, и они устроили такую скачку, что затряслись толстые волнистые стекла итальянской душевой кабины.
Нина, смеясь, выскользнула из кабины и швырнула выскочившему следом Никите банную простыню. Сама она быстро закуталась в полотенце, расчесала мокрые волосы и взялась за фен. Она что-то сказала, но за воем фена он не расслышал.
– Что?
– Хочешь, и тебе волосы подсушу? Только сядь, а то мне так не достать.
Он послушно сел на табурет, и она принялась колдовать над ним с феном, то и дело взглядывая на плоды своих трудов в зеркале.
Он был красив. Красив по-мужски, без слащавости. Не просто красив, в нем чувствовалась порода. Гордая, хорошо посаженная голова на стройной шее, золотисто-карие глаза в обрамлении золотистых бровей и ресниц, крепкий, прекрасно вылепленный нос, полные, чувственные губы.
– Ты похож на деда? – спросила Нина, отложив фен и наводя последние штрихи щеткой.
– Бабушка говорила, что да. У нее висел в квартире их с дедом портрет, и фотографии она увеличила, тоже всюду расставила и повесила. Он родственник того Скалона, Василия Юрьевича. Ну, того, который издавал газету «Земство». Дед тоже носил усы и бородку. Я однажды попробовал отрастить, и вправду получился вылитый дед, но с ними мороки много, и я все сбрил.
Он поднялся, легко, как пушинку, подхватил ее на руки и унес в спальню.
И все повторилось. Сколько он ни старался, как бы нежно ни подводил ее к заветной грани, она замирала и отказывалась следовать за ним дальше.
– Ты зажимаешься! – возмущался Никита.
– Да, зажимаюсь, – соглашалась Нина.
Он уложил ее на спину, навис над ней, заглянул в лицо.
– Ну, скажи мне, чего ты боишься?
– Отстань. Это невозможно объяснить. Я уже говорила: боюсь потерять контроль.
– И что будет, если ты потеряешь контроль?
– Не знаю, – устало вздохнула Нина. – До сих пор никогда не теряла.
– Может, стоит попробовать?
– Не стоит. Это ты у нас предприимчивый… На яхте вон плаваешь. Бизнесом занимаешься. А я… не знаю. У меня столько всего в жизни было… Я слишком долго боролась за выживание. И теперь… не люблю рисковать. А это… Можешь надо мной смеяться, но, мне кажется, это похоже на смерть.
– Я не буду над тобой смеяться. Англичане в Викторианскую эпоху называли оргазм смертью. И у французов есть такое выражение: petite morte – «маленькая смерть». – Никита нежно провел губами по ее губам. – Но это не значит, что не стоит попробовать. Я не дам тебе умереть.
Но Нина была непреклонна.
– Прошу тебя, я устала. Мне надо выспаться.
Он тяжело вздохнул и встал.
– Ладно, до завтра.
Глава 6
На следующий день ярко светило
