паром близко стоящих людей с большими чемоданами и тюками, а также даму преклонных лет, с белым зонтом от солнца, всю заплаканную от неизбежного расставания с родными ей людьми. Приезжающих было немного. Они выходили из вагонов по узеньким проходам, которые образовывались между провожающими, встречающими и куда-то уезжающими толпами и сразу отправлялись к экипажам, в одно мгновение переполнившим всю улицу. Элен ходила по перрону, вглядываясь в каждого приезжего мужчину в попытках разглядеть среди них своего возлюбленного, но его не было. В скором времени, суета, царящая на перроне, постепенно стала утихать, оставляя только горстки провожающих. Улица, еще несколько минут назад переполненная экипажами возничих опустела. Поезд издал сильный оглушающий свисток, снова пустил облако пара и тронулся в путь. Элен подошла к пожилой женщине с белым зонтом, закрывающим её от полуденного солнца и с заплаканными глазами.
– Извините, мэм, вы случайно не знаете, когда прибудет следующий поезд?
– Этот поезд ходит каждый вторник, четверг и субботу, милочка, ближе к обеду, точное время сложно угадать. Так что, если хотите успеть, приходите в следующий раз заранее. – ответила ей женщина с зонтиком, промокнув платком слёзы, выступающие у неё на старом, сморщенном лице.
– Спасибо. – сказала Элен, почтительно поклонилась и направилась назад к опустевшей улице.
Остановившись у края деревянного перрона, напротив салуна Сэма, который возвышался над остальными домами, на участке, расположенном точно напротив вокзала и центральной площади, Элен осмотрелась. Не пропустила ли она своего жениха? Возможно, в этой суете он просто был ею не замечен и уже сейчас мчит во весь опор с каким-нибудь возничим, готовым проехать столь дальнее расстояние в такою испепеляющую жару, или же укрылся где-то в тени городских кабаков.
Наступало самое жаркое время дня и все горожане, а также приезжие стремились как можно быстрее покинуть опалённую солнцем улицу и скрыться в спасительной от невыносимого пекла тени. Самым подходящим для этого местом был конечно же салун Сэма, на первом этаже которого располагался бар, где всегда играла музыка старого, плохо настроенного рояля. Также два этажа гостиничных номеров и мансарда с большим, выкрашенным белой краской балконом, в которой и жил Сэм.
Никто не мог точно ответить откуда и когда именно он появился в этом городе, каким образом получил в собственность столь лакомый для всех банкиров и предпринимателей участок земли и на какие средства, а средства явно были не малые, сумел отстроить такое заведение. Хотя собственно этим вопросом никто особо и не задавался, а уж тем более Элен.
Она жила в 18 милях к юго-западу от города и ей крайне редко удавалось покинуть свою маленькую ферму под названием Гринлиф (зелёный лист), в которой она жила со своим отцом Ричардом и двумя сестрами Эмили и Бэтси, восьми и двенадцати лет.
Перейдя улицу, к площади, где рядом с салуном Сэма была привязана её лошадь, с маленькой, двухколесной бричкой она остановилась в раздумьях.
Корсет, который завязывала Бетси, упираясь коленкой ей в спину и повиснув
