хладнокровно переносил полет на кеттрале. Сам Валин, впервые попав на Острова, пугался огромных птиц, а Каден, расспросив, как подниматься на коготь, как высаживаться и как лучше держаться в полете, преспокойно устроился в сбруе и осматривал вершины своими непроницаемыми огненными глазами. Когда под крылом прошла четверть ущелья, он снова повернулся к Валину и кивнул. Гвенна, недовольная соседством делившей с ней птичью лапу Тристе, то и дело шпыняла девушку, заставляя сменить позицию, и больше пугала, чем помогала устроиться надежней и удобней. А разве Тристе виновата, что ничего не понимает в летном деле?
То, что она не только осталась жива, но и сумела помочь в самую трудную минуту, немало говорило о ее решимости и стойкости, но всему есть предел. Девушка – не солдат, она жрица богини наслаждения. В храме Сьены ее с детства учили играть на лютне, танцевать и разбираться в тонких винах, а не готовили к суровой жизни кеттрал.
«Ясное дело, – напомнил себе Валин, – я бы выглядел не лучше, потребуй от меня кто сыграть на лютне. У каждого свои слабые места. Разница в том, что паршивая игра на лютне не грозит смертью».
Гвенна вскоре отказалась от неуклюжих попыток помочь и предоставила Тристе болтаться на холодном ветру как придется. Валин все поглядывал на девушку, замечая, как жалко та ежится, обвиснув в ременной сбруе. Свое превратившееся в лохмотья платье она сменила на мундир убитого эдолийца, и теперь слишком просторная для ее роста одежда хлопала на ветру, как развешанное белье. Но смешной наряд не отвлекал Валина от ее иссиня-черных волос и фиалковых глаз. Рядом с Тристе женщины из его крыла выглядели тусклыми и серыми. Гвенне, впрочем, на внешность было плевать. А вот неловкости она спутнице не прощала.
О том, что творится на другой птице, Валину даже думать не хотелось. Им повезло, что перебитое крыло предателя Сами Юрла оставило им второго кеттрала, но Талалу пришлось переквалифицироваться в пилота, а Рампури Тан с Пирр остались под ненадежной опекой Анник. Гвенна хотя бы дала себе труд пошпынять Тристе, выправляя ее позу в полете, а снайперша, сколько мог разобрать Валин, вовсе не занималась подопечными, устремив жесткий взгляд на землю и, несмотря на ледяной ветер, держа наготове лук. К счастью, и Рампури Тан, и Пирр сумели приспособиться к сбруе и крепко ухватились за страховочные петли над собой. Не свалились, и на том спасибо.
«Скоро спускаться», – напомнил себе Валин и, прищурившись, стал высматривать место для посадки.
Он уже понял, почему это ущелье оказалось пригодным для жизни: оно было глубже, много глубже других. Не узкая треугольная щель, какие пролегали между окрестными пиками, а тысячи футов отвесных стен, затенивших и укрывших от непогоды лощину, в которой зелени было больше, чем бурого и серого: здесь вместо редких кривых пеньков росли настоящие деревья. Когда птицы спустились ниже кромки обрыва, Валин ощутил кожей влажное тепло. От тающих снегов в верховьях тянулись тонкие ниточки водопадов в мерцающей завесе брызг. Радужные струи падали в
