с сильного ливня. Создалось впечатление, что бог решил повторить всемирный потоп и обрушил на нас все воды этого мира. Дороги превращаются в реки, и наша процессия из одинаково чёрных автомобилей медленно ползёт к кладбищу. Мы с сестрой сидим на заднем сиденье, каждая в своих мыслях. С утра мы не обмолвились ни словом, не знаю, что нужно говорить, поэтому считаю молчание лучшим вариантом. Папа, как приведение, сидит за рулём, немигающим взглядом смотря на дорогу. Мы надели лучшие наряды, мама бы их одобрила, но это не имеет значения, ведь она их не увидит. Мы подъезжаем к красивым чёрным воротам кладбища и высыпаем на улицу, прикрывшись чёрными зонтами. Народа оказалось гораздо больше, чем мы ожидали, многие хотели попрощаться с мамой. Беатрис Морано все любили, её невозможно было не любить. Она притягивала к себе людей будто магнит. Мама, одним словом или жестом могла облегчить вашу боль. Когда она утверждала, что всё будет хорошо, так и было. Она залечивала наши разбитые коленки и разделяла с нами радость победы. Она была идеальной матерью, и её смерть была незаслуженной.
Красивый белоснежный гроб несут впереди нас несколько носильщиков в идеальных костюмах. Так глупо, что похороны обычно проходят так торжественно. Ведь тому, кто умер совсем неважно в каких мы нарядах, какая погода или в каком гробу он будет лежать. Так для кого этот фарс? Я злюсь, и всё внутри буквально клокочет от гнева. Всё это неправильно, и мне это не нравится.
Слышу, как священник начинает свою бестолковую речь. Говорит так, будто знал, какой была наша мама, но на самом деле он ни черта о ней не знал, и не ему о ней говорить. Стараюсь отключиться от его монотонного и немного гнусавого голоска. Крепко цепляюсь за локоть сестры, толком, не понимая, кого пытаюсь поддержать. Элизабет выглядит беззащитно, её большие синие глаза становятся ещё больше на фоне абсолютно белоснежного лица. Ни один мускул не дёргается на её лице, она похожа на фарфоровую куклу, и я боюсь, как бы она не разбилась. Смотрю на папу и вижу, как он украдкой утирает слезу. Его вечно прямая спина сейчас сгорблена, и сам он кажется каким-то маленьким. Выражение лица напуганное и растерянное, как у потерянного ребёнка. Мама всегда была его путеводителем по жизни, а теперь он и правда на распутье. Он сильно переживает и всё держит в себе, отгородившись от нас, и меня это сильно пугает. Мой взгляд проходится по собравшимся, пока священник продолжает бормотать какую-то чушь, и тут я натыкаюсь на него. Меня словно обливают ледяной водой, сердце замирает, и я цепенею. Кэм стоит недалеко от нас в идеальном чёрном костюме и белой рубашке с галстуком. Он выглядит прекрасно, но выражение его лица такое грустное, а взгляд, направленный на меня, пронизывает насквозь. Дождь продолжает лить, но Кэмерона это вовсе не заботит. Он стоит под зонтом, не шевелится и смотрит на меня. Я не выдерживаю и отворачиваюсь, вспоминая вчерашний разговор. Всё правильно, я должна была это сказать, и то, что он пришёл на похороны моей мамы, ничего не меняет. Он уедет, а я останусь, и это решено.
Наконец, священник заканчивает свою речь, и гроб начинают опускать в сырую
