Второй схватил Владимира за плечи и хотел прописать коленом между ног, но он легко парировал атаку, лбом врезал второму в нос (перелом) и, ухватив того за загривок, приложил физиономией о собственное колено, отправив в нокаут. Первый не терял времени в сторонке и уже выхватил воронёный пистолет, который в результате недолгой схватки, перешёл Владимиру. Он ухватил его за дуло поудобнее и несколько раз обрушил рукоятку на владельца. Результат – проломленный череп. Владимир бросил пистолет на землю и помог подняться старику, который даже подальше от места драки самостоятельно отползти не смог. Только Владимир хотел предложить дедушке проводить того до больницы, как выход из подворотни, со скрипом шин, перегородила полицейская машина. Забавно, они очень оперативно приехали в тот момент когда их присутствие было уже не нужно. Двое сотрудников вышли из машины, но не успели сделать пару шагов по направлению к Владимиру и старику и задать хотя бы один вопрос, остановились как вкопанные и пооткрывали рты. Вместо того, чтобы предложить двоим пострадавшим помощь и расспросить о произошедшем, один из молодых полицейских без прелюдий заявил, ухватившись за дубинку: "Вы арестованы!". Владимир лишь ещё раз оглянулся на поверженных бандитов. Он хорошо их разглядел ещё когда только заметил потасовку, несмотря на полумрак, который присущ подворотням, и прекрасно осознавал, что по итогу получится из его добродетели. Нападавшие были чёрными.
С точки зрения прибывших полицейских (и позднее общественности) он был конченой сволочью, расистом, не имеющим терпимости к расе, прошедшей через рабство, сегрегацию, много лет унижения и притеснения. Таких как он нужно изолировать от общества, по возможности навсегда, чтобы не портить дивный новый мир.
Их отвезли в полицейский участок и забросили в изолятор. Владимир не волновался за себя (не в первый раз уже), больше он волновался за старика, которого звали Константин Фёдорович. Ему нужно было в больницу, причём чем скорее, тем лучше – на нём живого места не было после близкого общения с "угнетёнными меньшинствами". Владимира и слушать не хотели, а ведь он через прутья решётки пытался донести простейшую мысль – если не отдать Константина врачам, он скорее всего умрёт. Непонятно, взыграла ли в свиньях жалость или они просто хотели, чтобы Владимир наконец отстал от них, но они вызвали неотложку и старика увезли. Он остался в камере один. Так он и просидел до самого утра, если не считать "ночного визита". Когда он спал к нему в камеру ввалились трое полицейских и, скинув со шхонки, принялись избивать. Владимир почти не пытался сопротивляться – осознавал, что только ухудшит своё положение. Один из них всё не переставал приговаривать: "Нравится быть на их месте, паскуда?". Били очень умело – следов почти не осталось. Несмотря на то, что в государстве давно наступила эпоха либерализма в самой его, казалось бы, человеколюбивой формации, в которой было непозволительным нарушение прав и свобод человека, нравы и навыки у полиции остались те же, что и во времена Союза или во времена Федерации. Некоторые вещи никогда не меняются.
Наутро
