тебя, дай мне хотя бы день свыкнуться. Прошу тебя, прошу… – Взмолилась я, не контролируя подступившие к глазам слезы.
Клэйтон пождал губы. Мое неподчинение вызвало гнев. На его лбу надулась вена, и желваки заходили на скулах, которые успели за день обрасти щетиной.
– Радуйся, что тебе попался такой муж, как я. Глупя тварь! – Обхватив шею, Клэйтон отшвырнул меня на подушки, а сам, раскачиваясь, побрел вон из комнаты.
О небеса, как же я несчастна!
Наутро, выбрав закрытое прямое платье, темно-синего цвета и собрав волосы в косу, я спустилась в столовую, в надежде, что завтракать буду в одиночестве. Служанка сообщила, что он… мой муж, разъяренный выбежал на закате из дома и скрылся на одной из троп, ведущих в низкосортную таверну. Что ж, я этому только рада.
Но мои надежды рассыпались, подобно возведенному песчаному замку, который обдало волной… Во главе стола сидел Клэйтон, в полном здравии и без единого намека на бурную ночь.
– А вот и ты, – промокнув губы салфеткой, он поднял на меня глаза. – Завтра я выведу тебя впервые в свет. Будь приличной.
– Приличной? – Фыркнула я. – В таком случае обозначь грани приличия, а то вдруг они у нас не совпадают.
Клэйтон Стоунтбери подался вперед и с силой сжал мое запястье. От боли хотелось вскрикнуть, но я сдержалась и ответила непроницаемой маской безразличия.
– Не советую, Карнелия, злить меня. – Угрожающе спокойно проговорил он. – Видимо, твои тупые папаша с мамашей не объяснили тебе, что такое приличие, но я так и быть, взвалю на себя эту ношу. Причине, дорогая женушка, это вовремя закрывать рот и не демонстрировать то, что ты с лихвой демонстрируешь мне сейчас – свою дурость.
Гнев раскаленной магмой бурлил в моих венах, я ощутила, как меня обдало жаром, и как зачесались руки. Схватив со стола чашку с чаем, что была уготовлен мне, я плеснула им в лицо мужа.
– Ни смей так говорить о моих родителях! – Прокричала я и, поднялась со стула так резко, что он качнулся и со стуком упал на кафельный пол.
– Мне досталась не только глупая, с уродливыми глазами жена, так еще и психопатка. – Ворчливо поднимаясь следом, заскрежетал зумами Клэйтон. – Я тебя купил! Ты моя собственность! И мне ничего не остается, как перевоспитать тебя!
Схватив с тумбы у стены кожаную плеть, которой обычно подгоняют лошадей, он замахнулся и ударил меня по ребрам. Я вскрикнула и почувствовала адское жжение, расползающееся по коже, будто меня уже отправили в ад без суда и бесы стали измываться за согрешения не только мои, но и всей семьи. Плеть явно предназначалась не для лошадей…
– Пока хватит с тебя одного удара, и впредь думай, прежде чем поперек слова мужа идти, неблагодарная, дикая тварь. Точно! – Клэйтон улыбнулся так, словно придумал что-то поистине удивительное. – Я буду звать тебя дикаркой.
А я тебя пустоголовое, жестокое ничтожество! Так и хотелось выплюнуть это ему в лицо, но
