Очень заботливо и благородно.
Она. Как быть? Чтобы новое поколение нас, но крайней мере, терпело, мы должны соответствовать трем условиям: не мозолить собою глаза, помалкивать, если же заговариваем, должны выражать свое восхищение молодыми хозяевами положения – их достижениями, их современностью, их интеллектом и великодушием. При соблюдении этих правил мы можем рассчитывать на благосклонность.
Он. Вы даже не знаете, как вы правы!
Она. Откуда мне знать, но я догадываюсь. Однако с моим язычком затруднительно быть незаметной и бархатистой. И, очевидно, своей племяннице я иногда немного мешаю. Конечно, она горячо меня любит, и, все же, еще горячее – мужчин. К несчастью, без особой взаимности.
Он. Но это вина мужчин, а не ваша.
Она. Она полагает, что я ее сковываю и не даю ей раскрыть до конца богатство ее индивидуальности. Вот я и странствую в этом мире. То я еду смотреть на пальмы, то отправляюсь в какой-нибудь тур.
Он. Та милая девушка из братской Польши, когда мы знакомились, сказала: "Я – богатая дама, совершающая кругосветный тур".
Она. Скажи-ка! Это на вас подействовало?
Он. Она была беднее меня. Училась в нашей консерватории, жила в общежитии. На вас непохожа.
Она. Наверно. Я старше на два-три тура.
Он. Я говорю сейчас о другом. То, что вы – богатая дама, видно сразу же. С первого взгляда.
Она. Я – умеренно богатая дама. Не банкирша и не вдова банкира. Я зарабатываю свои деньги не самыми прибыльными занятиями.
Он. Какими же, если это не тайна?
Она. Тайны в них нет. Но вообще-то… я их не слишком афиширую. Допустим, что я получила имя как автор криминальных романов.
Он. Вы сочиняете детективы?
Она. Быть может. И об этом умалчиваю, чтобы не создавать при общении ненужной никому напряженности, а также некоторой искусственности. Вас устраивает такой вариант?
Он. Вполне. Спасибо за откровенность.
Она. Раз неизбежно объявят посадку, на ваш или на мой самолет, можно ее себе позволить.
Он. У случайных встреч – свои преимущества.
Она. Бесспорно. Но с вашего разрешения я все же не буду себя называть.
Он. Как знаете. Так значит, вы пишете о всяких загадочных преступлениях. В жизни бы этого не подумал!
Она. Но почему? Я совсем не больна женским шовинизмом, столь модным, но старые дамы, вроде меня, изготовляют эту продукцию с особым успехом. Тому есть причины. Это какая-то компенсация за рутину каждодневной жизни. Глядя на тех, кто тебя окружает, только и остается придумывать все эти страсти и авантюры.
Он. Знаете, и у нашего брата жизнь не больно разнообразная. День да ночь – сутки прочь. И весь коленкор. В России, говорят, не соскучишься, но в старости нет новостей, только страхи. Честно сказать, я почти не читаю. Даже газет. Обхожусь телевизором. Но детективы – другое дело. Действительно, в них какой-то нерв. А все-таки смотришь на вас и не связывается! Вы
