наиболее привлекательных закусок и стремительно пожирали их. Стол пустел на глазах; было совершенно очевидно, что через несколько минут на тарелках останется только петрушка.
– Дома их не кормят, что ли? – проворчала Катя.
– Кушать хочешь, девонька? – спросил Петя, отвлекшись от беседы с каким-то знакомым, таким же крупным и упитанным мужчиной в дорогом костюме.
– Покормить девочку? – предложил мужчина, окинув Катю оценивающим взглядом.
– Свернись, – сказал Петя собеседнику. – Это Каринкино. – И уже Кате: – Постой минутку, никуда не уходи! – Неделикатно распихав журналистов, он завладел большущей тарелкой из-под бутербродов, насобирал в нее всякой всячины, дополнил фужером шампанского и вручил добычу Кате.
Пока Катя насыщалась, Петя возвышался рядом наподобие часового, следя, чтобы маленькую Катю не толкали.
Вернулась Карина. Не одна, а в сопровождении того свирепого мужика, которого Катя видела в суши-баре. С «драконом» на загривке.
«Якудза», – вспомнила Катя слова Стасика.
– Познакомься, это Гоша, – представила она своего спутника. – Мой, как нынче выражаются, бойфренд.
– Здравствуйте, Гоша, – вежливо сказала Катя.
Татуированный Гоша что-то буркнул, окинув Катю рекордно липким взглядом.
– Вы стилист? – попыталась завести светский разговор Катя. – Или парикмахер?
– Гоша пока не определился. Он только что вышел из тюрьмы, – пояснила Карина. – Ищет себя в искусстве.
Пока Катя думала, что бы на это ответить, Гоша их покинул: ввинтился в толпу журналистов и двинулся вдоль стола, выхватывая приглянувшиеся продукты питания и внося хаос и смятение в ряды профессиональных уминателей фуршета.
– Ты что, испугалась его? – со смехом спросила Карина. – Красавец, да? Как нынче говорят – брутальный. Вот так и разрушаются идеалы юности.
– В смысле?
– У меня по молодости от таких мужиков коленки сами подгибались… – Карина задумчиво посмотрела на Гошу, который овладел бутылкой коньяка и теперь дегустировал его единолично. – Просто первобытный человек. Я и не знала, что такие еще сохранились. Гоше наплевать на бизнес, карьеру… он руководствуется только своими желаниями, надо признать, довольно примитивными, и считает, что все, на что упал глаз, должно ему принадлежать. В сочетании с полным отсутствием инстинкта самосохранения из этого получается очень даже возбуждающий коктейль.
– А тебе с ним не страшно? – осторожно спросила Катя.
– Мне? – Карина засмеялась. – Мне он ничего не посмеет сделать. Максимум, что я ему позволяю, – грозно рычать. Он со мной, пока мне это нравится. А мне – нравится! Ты только посмотри, какая животная чувственность! Какая дикарская жизненная энергия!
Катя посмотрела на припавшего к бутылке брутального
