быстрее буду идти. Мы со стороны как Винни-Пух и Пятачок смотрелись, там буквально такая сцена была.
Вышли к следующей улице. Редко, но машины проезжают. Лиза голосует, но никто не останавливается. Вот ты бы остановилась посреди ночи у голосующей и нервно прыгающей девицы?
Алька смеется, отрицательно качает головой.
– Правильно, я бы тоже не стала рисковать. Когда мимо проехала третья машина, я уже хотела предложить дойти до роддома пешком, осталось минут пятнадцать, как Лиза, отчаявшись, что кто-то остановится, выскакивает на дорогу прямо перед машиной. Это оказалась какая-то копейка, которая еле-еле успевает затормозить. Я чуть не родила раньше времени от таких закидонов! Водитель, наверное, не придя в себя до конца, согласился довезти. Лиза запрыгнула на переднее сиденье, я с трудом влезла на заднее.
Лиза называет адрес, а потом Лиза поворачивается ко мне и как заверещит: «Ой, Галь, ты только здесь не рожай!!!» А у меня как не было схваток, так и не появилось. Но на эти слова водитель дернулся, причем машина-то едет, обернулся, посмотрел на меня и как вдавил тапку в пол! Никогда не думала, что копейки могут так быстро ездить, за пять минут доехали!
Роддом. Шлагбаум. Заспанный охранник говорит, что пускают только скорые, а мы должны дальше пешком идти. Наш водитель вылез по пояс в окно своей двери (я переживать начала, что назад не влезет, он огромный такой оказался), активно жестикулируя двумя руками и бурным потоком слов, объяснил, что у него тут в машине вовсю рожают! Странно, но это подействовало, нас пропустили.
Заспанная бабулька в роддоме выдала больничный халатик, я переоделась и вынесла Лизе пакет со своей одеждой. Лиза стояла с этим пакетом, такая потерянная, что мне ее прям жалко стало. Хотя если бы я знала, что потом будет, я б не Лизку жалела, а себя! Почему-то рядом с Лизой стоял наш водитель, то ли она ему обещанные деньги не заплатила в этой кутерьме, то ли он прочувствовался самим процессом и решил убедиться, что меня сдали – надо будет у Лизы спросить.
Дальше стандартные процедуры, а схваток так и не было. Отправили меня в душ, и тут накатывает что-то очень похожее на схваточку, едва заметно. Я прям в восторге – ОНО! Поднимают меня в родблок, я иду радостная, счастливая, вышагиваю как на параде: я ж рожаю! Я жила последнюю неделю только этим. Лифтерша на меня с подозрением посматривает, потому что в этом заведении себя по-другому ведут. В блоке встречают две тетки, я сразу про себя их окрестила Невозмутимая, она как писала что-то, так и продолжала, даже на меня не взглянула, а вторая – Жалостливая, все время смотрела на меня как Герасим на Му-му перед тем, как утопить, с такой же жалостью в глазах. В дополнение к этим теткам периодически появлялся дядька-врач. Сам он участия не принимал, только указания раздавал. То он есть, то его нет, я поэтому про себя его Чеширским котом обозвала, потому что он, как улыбка у Чеширского кота, то появлялся, то исчезал.
В дальнем углу стояла кушетка, высокая, где-то метр высотой,
