Славяно-русские древности в «Слове о полке Игореве» и «небесное» государство Платона. Леонид Гурченко

По Руской земли прострошася Половци, аки пардуже гнездо, и в море погрузиста, и великое буйство подасть Хинови.

Пардус – барс, пантера.

Гнездо – здесь в значении «выводок». Однако до XIV в. в памятниках письменности – только в значении «гнездо», в том числе и образно (Словарь, 1989. С. 341).

Половци… пардуже гнездо. – Ср.: «Куманин (половец) пардусь есть. Русин видра есть» (Тихонравов, 1863. С. 440). (У древних иранцев выдра – священное животное богини реки, покровительницы плодородия. – Членова, 1989. С. 284.) Отмечаем намек, содержащийся в этом сообщении, на ирано-славянское происхождение термина «Русь»: выдра – священное животное богини реки у иранцев и русов. Причем выдра – тотем русов. По скифской легенде, скифы произошли от Таргитая, родителями которого были Зевс и дочь реки Днепра.

Море – в данном случае это часть фразеологизма (идиомы) «многомрачное дьявольское море» в значении язычества как тьмы невежества. Ср.: «Сия же преблаженная и богоугодная человека (Кирилл и Мефодий)… люди (славян) изведоста из мъногамрачьнаго диавольскаго моря, мысльнаго фараона погроужьша и вьсю силоу его потребиста» (Успенский сборник, 1971. Стб. 112а. С. 29–31; Стб. 112б. С. 4–9). «Слово похвальное в память Кирилла и Мефодия, просветителей славян», относится к богослужебной литературе, в XII в. было известно на Руси и читалось в день их памяти.

Погрузиста – двойственное число аориста, 3-е лицо; подразумеваются Кончак и Гза, предводители половцев.

Подасть – аорист двойственного числа, 3-го лица вместо «подаста».

Хинови – санскр. хина («слабый царь») (Лелюхин, 1993. С. 10). Русск. хинить «хулить», «осуждать»; сербск., црк. – слав. хынити «обманывать»; хына «обман» (Фасмер. Т. IV. C. 237); хинарничать «лукавыть» (Даль. Т. IV. C. 548, стлб. 1). Поэтому «буйство подасть хинови» – буйство (нападение на Русскую землю) языческих, слабых и лукавых стран.

Уже снесеся хула на хвалу… уже връжеса дивь на землю. – Язычески-иудейская хула на Христа взнеслась на христианско-русскую хвалу Христа. Ср.: «…и не иудеискы хулим (Христа), но христианьскы благословимъ»; «да хвалимъ Его оубо и прославляемъ» (Молдован, 1984: Иларион, стб. 182б, 168б).

Дивь – см. коммент. № 14.

Се бо Готския красныя девы въспеша на брезе Синему морю. Звоня Рускым златом, поют время Бусово, лелеють месть Шароканю. А мы уже дружина жадни веселия.

Готския красные девы – Можно считать, что это девы крымских половцев. Свое название готы-половцы могли получить от Крымской Готии. Со времени раннего средневековья в Крыму была известна архиепископия, а с конца XIII в. митрополия Готская, подчиненная Константинопольскому патриарху. Крымская Готия известна до середины XV в. Половцы подчинили Готию и получали с нее дань. Причем половецкие кочевья были в непосредственной близости от мест расселения готов в Крыму, которые в конце II в. с берегов Балтики переселились в Северное Причерноморье. И впоследствии, при уходе на Балканы, часть готов, видимо, осела в Крыму (Буданова, 1990. С. 72–82; Карсанов, 1992. С. 99–109). На Руси существовало мнение, что половцы – это готы. Должно быть, в связи с преданием о расселении готов в Северном Причерноморье. Так, например, Герберштейн сообщает: «Русские утверждают, будто половцы – это готы, но я не разделяю этого мнения» (Герберштейн, 1988. С. 165). Сказать, однако, в стиле древнегреческого «Здесь Родос, здесь и прыгай», нельзя – крымские половцы не участвовали в походе против войск Игоря, «поскольку они никогда непосредственно с русскими княжествами не сталкивались» (Плетнева, 1985. С. 251). Против Игоря выступили полки приднепровских, донских и поморских половцев. Последние консолидировались с донскими половцами. Их кочевья находились на берегу Азовского моря и Таганрогского залива. Донских и поморских половцев возглавлял хан Кончак из рода Шарукана (Плетнева, 1988. С. 30, 31).

И, тем не менее, «готские девы» – это девы не поморских половцев, как я подумал в моей книге «Русские древности «Слова о полку Игореве», изданной в 2004 г., и не крымских готов, несмотря на особый интерес, проявленный А. Н. Карсановым к теме крымских «готских дев» в «Слове о полку Игореве» – этому отождествлению мешает направление похода Игоря к Азовскому морю «поискать града Тмутороканя». Эти «готские девы» – девы русских «готов», обитавших в первые века на Таманском полуострове, где, по сведениям исследователей, в 30-х годах IX в. возник город Россия или Руссия в 54 км. от города Тмутороканя (это летописная форма, современная – Тмутаракань. – Л. Г.), на месте Голубицкого городища на юго-восточном берегу Азовского моря, и просуществовал до XIV в. (Десятчиков, 1998. С. 8–9).

Теперь мало что известно о готах на Таманском полуострове, и всё-таки сказать о них кое-что можно, хотя бы то, что в древности Таманский полуостров представлял собой архипелаг островов. В. Д. Блаватский предполагал существование трёх островов на месте Тамани: Фанагорийского, Синдского и Голубицкого. А. В. Куликов пришёл к выводу, что на Азовском побережье остров или полуостров образовывал Голубицкий останец коренного берега, северная граница которого проходила в 3, 5 км. от современного берега (Горлов, 1998. С. 60, 61; 63). В ряде арабских известий Таманский полуостров носит имя «остров руссов», а в русских летописях – «Тмутороканский остров». Византийский хронист X в. Лев Диакон называет Боспор Киммерийский родиной руссов.

Попытка увязать имя «русы» с ругами, которые могли появиться в Приазовье вместе с готами, натолкнулась на неодолимое сопротивление лингвистов, и главным образом, на исследования великого современного лингвиста О. Н.Трубачёва, который пришёл к выводу, что «переносы (имени русь) с севера на юг нам неизвестны да они и противоречили бы магистральному направлению исторического развития. С Юга на Север была перенесена и расширительно употреблена Русь северопонтийская, таврическая, придонская, приазовская – на Русь славянскую, в том числе днепровскую, и так – вплоть до «Руси» варяжской». «Двинувшись, подобно готам, на юг, руги с V века – на Дунае, то есть в центре Европы, что делало их хорошо известными в тогдашнем европейском мире» (Трубачёв, 1993. С. 43; 40).

Но мы всё-таки не хотим пройти мимо ругов, чтобы обратить на них внимание как на особый случай названия северо-западных руссов от ругов, пусть и не без влияния Юга. При этом опереться на то, как это было, точнее на то, как это сохранилось в Летописи.

Что говорит Лаврентьевская летопись? Афетово бо и то колено: варязи, свеи, урмане, готе, русь, агняне; галичане, волъхва, римляне, немци, корлязи, веньдици, фрягове и прочие, ти же приседять от запада к полуденью и съседяться с племянем Хамовым (ПЛДР, 1978. С. 24).

Ср. поясняющий перечень варягов в другом месте Лаврентьевской летописи, в «В лето 6370»: «Сице бо ся зваху тьи варязи русь, яко се друзии (варяги. – Л. Г.) зовутся свие, друзии же урмане, анъгляне, друзии гъте, тако и си» (так и эти, русь, зовутся варягами. – Л. Г.) (ПЛДР, 1978. С. 36). Заканчиваются варяги на «агнянах». По-видимому, это англы Ютландского полуострова. Народ русь, таким образом, находится между готами и англами. Сделаем замечание относительно других соседей, показанных в Летописи, которые соседят с русью – это датчане (урманы-норманны) и шведы (свеи). Но в подлиннике Лаврентьевской летописи, имеющей многочисленные пропуски и ошибки, готы пропущены. Они восстанавливаются по другим летописям. К сожалению, это дало повод для недоумения «проницательному Шлёцеру», и он воскликнул: русь (руссы) «между датчанам и англичанами! Этого быть не может: они здесь вставлены…». Другой случай Шлёцера – это заподозренное им «разнословие» в словах «И идоша за море к варягом, к Руси». (Трубачёв, 1993. С. 47). Но если заменить «к Руси» на «из Руси», то картина, конечно же, меняется. Появляется намёк на среднеднепровскую Русь или ещё на более южную Русь, откуда будто бы выселилась эта подозрительная Русь. Бесспорно, что это не противоречит «направлению исторического развития», но не меняет дела в корне: Русь – всё равно варяги, размещённые Летописью между готами и англами Ютландского полуострова в соседстве с датчанами и шведами.

Если бы мы поддерживали точку зрения суетного лучшезнайства «славян» против «руссих», считая «призвание Руси» позднейшей вставкой, и, по остроумному замечанию С. М. Соловьёва, пытались вырвать первые страницы нашей Летописии вместе с «призванием Руси», то подлежала бы уничтожению и заключительная часть статьи под 6390 (882) годом: «И седе Ольг, къняжа в Кыеве… И беша у него Варязи и Словене и прочии прозъвашася Русию». А. А. Шахматов сделал примечание к словам «прозъвашася Русию», которое выявляет существенную идею «призвания»: словене, кривичи и прочие прозвались Русью после «призвания». Примечание меняет форму приведённого летописного предложения и возвращает ему первоначальное и действительное содержание: «вместо «прозъвашася» в Первой Новгородской летописи стоит «и прозвашася», что может быть, говорит Шахматов, первоначальнее» (Шахматов, 1916. С. 23–24, № 2–2). То есть: «И седе Ольг, къняжа в Кыеве… И беша у него варязи и словене и прочи, и прозвашася русию». А что это значит? Только то, что не следует повиноваться требованию «славян» вырвать первые страницы Начальной летописи, потому что и перед «прозвашася русью» – это местоимение анафористическое; употребляется без же и с же. Известный из предыдущего или последующего; тот, этот (Словарь. III, 1990. С. 436). То есть: «И сидел Олег, княжа в Киеве… И были у него варяги и словене и прочие, известные тем, что прозвались русью». Выходит, что по этой причине содержание предложений не позволяет заподозрить в них несуществующий без местоимения и смысл, будто бы варяги, словене, кривичи и прочие назвались русью в Киеве, куда они пришли с Олегом. Нет, чётко сказано: «известные тем, что прозвались русью» – в смысле: до того ещё, в Ладоге или Новгороде.

Ну, и кого теперь признавать под русью в ряду шведов, датчан, готов, англов, если не ругов? И это несмотря на установившийся обычай у исследователей проблемы варягов-руси ставить сторонников этой теории на место указанием на то, что они не оригинальны, потому что «эта догадка имеет почтенный возраст и порядочную историографию».

В конце I в. Тацит знал ругов на Левобережье Одера, готонов (готов) на Правобережье Вислы, венедов на среднем и верхнем течении Вислы. Во II в. готы двинулись из Прибалтики на юг. В составе готского союза двинулись и руги на юг. Но нигде не сказано, что руги вместе с готами пришли в Северное Причерноморье и в Приазовье, в том числе на Таманский полуостров. Однако только через три столетия, к V в., они осели на Среднем Дунае, где в 80-е годы V в. были побеждены римским полководцем Одоакром, которого тоже считают ругом, и расселены в Италии, где растворились среди местного населения. К VI в. места, где жили руги, и остров Рюген заняли славяне, и на них перешло имя ругов.

И тем не менее, мы не стремимся отождествить летописных варягов-русь со славянами с острова Рюген, пришедших вместе с Рюриком по призыву новгородцев. Хотя новгородцы позже обоснованно всё-таки стали считать, что «от тех Варяг прозъвашася Русь, и от тех словеть Русьская земля; и суть Новъгородьстии людие до дьньшьняго дьне от рода Варяжьска» (Шахматов, 1916. С. 368–369).

Признавать Рюрика и его братьев этническими славянами из Южной Прибалтики совершенно не обязательно, как не обязательно признавать, что призвали 62-летнего Рорика Ютландского, на котором остановились наши современные историки. Это мог быть 32-летний его племянник с родовым именем Рорик и его двоюродные братья Сивар и Трувар, племянники Рорика Ютландского (Исторический словарь, 1793. С. 160: «Рюрик, первый Князь Российский. Родился у Варяг в 830 году»; Перевезенцев, 2004. С. 35, 36: Генеалогическая таблица). Все они были датчане, но в их родословии были сильные славянские ветви. Кстати, по языку датчане скандинавы, однако антропологические данные относят датчан к короткоголовой славяно-кельтской расе. Но для нас не менее важно другое. Разве не нашёл А. В. Назаренко в своих фундаментальных исследованиях латиноязычных средневековых немецких источников, что термин Rugi применялся в западных источниках по отношению к Среднеднепровской Руси, начиная со времени княжения Олега и до XII в., как взятый в эти источники из жизни, а не как чисто литературный термин? В особенности он обращает наше внимание на «памятник уникальный во многих отношениях» – «Раффельштеттенский таможенный устав» 904/6 г., происходящий с территории восточнобаварского Подунавья, где «этноним Rugi был в ту эпоху термином живого языка». В «Уставе» есть упоминание о русских и чешских купцах: «Славяне же, приходящие (в Восточную Баварию, область маркграфа Арбо. – А. Н.) для торговли от ругов или богемов…» (далее идёт регламентация их торговли. – Л. Г.). Словоупотребление «Устава» «указывает на то, что имелись в виду конкретные люди, которые ещё носили это название» – Rugi (Э. Цёльнер отказался от предположения, что этот термин мог быть «антикизацией» реального этнонима «русь». – А. Н.) (Назаренко, 2001. С. 45, 46, 82, 84).

Теперь снова о готах. Известно, что в середине III в. часть восточных готов осела на Таманском полуострове. И по сведениям источников, это была ветвь готского племени тетракситов (Буданова, 1990. С. 190). Через три столетия, в VI в., византийский историк Прокопий Кесарийский еще знал об этих готах:, и в своём сочинении «Война с готами», оставил такие сведения: «Рядом с теми местами, откуда начинается устье «Болота» (Азовское море и Керченский пролив. – Л. Г.), живут так называемые готы-тетракситы, они немного и тем не менее не хуже многих других соблюдают христианский закон». Более поздние источники о готах-тетракситах не упоминают вовсе (Карсанов, 1992. С. 101). Зато становятся известны русы как обитатели в районе Керчи (Корчев) и Тамани. Опустошительные набеги этих русов в конце VIII в. – нач. IX в. на соседние берега Крыма и Малой Азии хорошо известны по источникам – на город Сурож (Судак) в Крыму, на Амастриду, город в Малой Азии. Главным городом таманских русов был город Россия или Руссия, который упоминается в латинских, византийских и арабских источниках на территории Таманского полуострова, на его Азовском побережье. «Площадь детинца города Россия – по сообщению директора ТМК А. И. Афанасьевой. на основании археологических работ Ю. М. Десятчикова и О. В. Богословского – равна 7 га, что намного превышает площадь детинца древнего Чернигова (4 га) и Новгорода Северского (2,5 га). Это свидетельствует о больших размерах города и его значении в древности» (Десятчиков, 1998. С. 9). В X–XI вв. население города Руссия / Россия входило в состав Тмутороканского княжества, принадлежавшего сначала киевским, а затем черниговским князьям. Жена Олега Святославича Тмутороканского византийская принцесса Феофания Музалонис, соправительница Олега, на свинцовой печати с её именем названа «архонтиссой Руссия».

На Таманском полуострове кроме имени руссов долго, по-видимому, сохранялось имя готов за какой-то немногочисленной частью местного населения, как это случилось с крымскими готами. Возможно, в средневековье таманских готов постигла та же участь, что и крымских, которые, по изысканиям А. Н. Карсанова, «смешались с местным населением, и со временем их антропологический тип растворился в местном субстрате» (Карсанов, 1992. С. 104–105).

Но это всё теории, которые далеко не всегда имеют успех. А как было в жизни? Бывают же редкие случаи, когда по косвенным данным можно представить, как это было на самом деле. Вот и по поводу готов есть современный «случай из практики»: литовцы до сих пор называют белорусов gudai (гудаи) «готы», хотя о настоящих готах в тех краях более тысячи лет никто и ничего не слышал, и, тем более, белорусы к готам прямого отношения не имеют. Но главный смысл несут не слова сами по себе, как говорят знающие, а интонация, с которой они произносятся. Литовцы произносят слово «готы» по отношению к белорусам в тоне тёмной неприязни, а это уже народная память, которую оставили по себе настоящие готы. Но посторонний человек, знающий об этой практике не то слухом, не то духом, скажет, что готы и белорусы – один и тот же народ.

Другой случай из истории словен: «латины» в своё время называли далматских, кроатских и черногорских славян – готами. Так, Фома Архидиакон (1200–1268 гг.), автор «Истории города Салоны», рассказывая о старине жителей Далмации, говорит, что они «были злы и жестоки, однако были христиане, но в большом невежестве, и в арианской ереси. Их большей частью называют готами, хотя они по свойству имени словенцы» (Венелин, 2004. С. 183). – Отметим для себя: далматы злы и жестоки, невежественные ариане, и большей частью их называют готами, но на самом деле это словенцы.

А вот сообщение из XV века: Л. Туберони, писавший в Рагузе, и слышавший то же, что и Фома Архидиакон в XIII веке, говорит, что «из этого заключить должно, что словенцы и готы один народ. – И в наше ещё время рагузские матроны, в сердцах, служанок словенского племени называют готами» (Венелин, 2004. С. 183). – Слышите, в сердцах, называют словенок готами. По-моему, достаточно показательные примеры – что тот, что другой – для наших русских «готских дев». А если эти так называемые готы хорошо умели делать свои «русские» ювелирные украшения, вот вам и «русское золото», которым звенят во время ритуального танца, сопровождаемого пением, «готские девы», притом, это помимо военной добычи через посредников половцев.

В первые века в местах близ устья Дуная жили некие русы. Об этих русах Епифаний Кипрский (IV в.) показал такими словами: «Уакинф (красный камень) обретается в восточной варварии сюриисцеи (русийской), Скуфия же её нарицают древнии, страну ту всю Северскую, в которой готы и давны» (даки. – Буданова) (Изборник Святослава 1073 г.). Эта информация Епифания очень редкая и содержательная. Во-первых, слово «русин» произносилось иногда с перестановкой звуков как «сурин». Об этом свидетельствует и Болгарская переделка Сказания о письменах. Если у черноризца Храбра сказано, что «Персом и Халдеом и Асиреом (было дано) звездочьтение», то в Болгарской переделке вместо «Асиреом» читаем: «Персомь и Халдеомь и Роусомь да(с) звездоучтение» (Лавров, 1930. С. 163, 165).

Во-вторых, «восточную варварию русийскую» древние называют Скифией. В-третьих, эта «варвария русийская» – Скифия – дополнительно названа «страной Северской», что необязательно соответствует географическому понятию «северная», но может обозначать страну славянского племени северов-северян. Ср. Новгород Северский в Курской области по имени славян северов-северян. При этом Скифия, скорее всего, римская провинция «Малая Скифия» на Балканах в области нынешней Добруджи (Буданова, 1990. С. 141, 142), где находился и древний город Томы, то есть в местах вблизи устья Дуная. Заметим, что готы были ариане, а «готское» вероисповедание было вначале также у некоторых славян.

Показательна ещё одна аналогия – римская надгробная надпись. из Регенсбурга, расположенного на правом берегу Дуная в Баварии, троим погибшим воинам из племени винделиков, поставленная винделиком Сурином, их отцом. D. M. ET. MEMORIAE MISERRIMORVM. VINDELICIS: HARMOGENIANO ET VICTORI ET. SAVRE. FIL. VINDEL. SVRINVS INFELIX. PATER F. C. (Венелин, 2004. С. 102.) «Теням и памяти несчастных винделиков: Гермогениана и Виктора и Савры, сыновей винделика Сурина, скорбящий отец» (пер. наш). Скорбящий отец Сурин – это житель Баварии венед Русин. Примечание И. Х. Дворецкого в «Латинско-русском словаре» к слову Vindelici «кельтское племя между Гельветией, Нориком, Альпами и Дунаем», преодолевается мнением двухсотлетней давности. Ещё А. Шлёцер в своё время согласился с Поповичем, «что все производные от wend, wind означают Западных Славян» (Винеин, 2004. С. 90, № 1).

По этой же причине особый интерес вызывает информация, добытая Назаренко в средневековых латиноязычных немецких источниках на данную тему: «…знаменитый писатель Валафрид Страбон (умер в 849 г.) знает «со слов веродостойных братьев» о таком далеко не общеизвестном факте, как сохранение остатков богослужения на готском языке «у некоторых скифских народов» в местах близ устья Дуная («fidelium fratrum relatione didicimus, apud quasdam Scytharum gentes, maxime Tomitanos, eadem locutione (Gothica. – Назаренко) divina hactenus official celebrari» (Назаренко, 2001. С. 63): «надёжные братья рассказали, что у народа наподобие скифов, преимущественно томитанских, точно такая же божественная беседа (Св. Писание), как у готов, рассадник их почитания (Бога) до сих пор» (пер. наш).

Послушаем теперь, что сказал об этих местах старший современник Валафрида Страбона, византийский историк Феофан Исповедник: [Булгары] «увидели местность, хорошо укреплённую: сзади рекой Дунаем, спереди и с боков – ущельями и Понтийским морем. Покорив из живущих там племён славинов так называемые семь родов, северов булгары расселили от начала ущелья Берегава до восточных областей, а на юге и на западе до Аварии – остальные семь родов…» (Чичуров, 1980. С. 62; 120, 121, № 300).

Как видим, на основании сообщения Феофана, «страной Северской» можно назвать места расселения славянского племени северов-северян недалеко от устья Дуная, – «народа наподобие скифов», у которого «рассадник почитания (Бога) как у готов», по сведениям «надёжных братьев», сообщивших это Валафриду Страбону. Напрашивается вывод, что у «народа наподобие скифов», наследника готского «почитания», были книги Святого Писания на своём языке. И ещё в пользу «русской гипотезы» – это факты, свидетельствующие о том. что в языке славян Подунавья существовало слово «русин» («сурин»), и оно применялось как для названия страны, так и для личного имени.

Тщательное внимание к мелочам в рассуждениях О. Н. Трубачёва об имени Русь сделало ясным «несколько тёмное имя» народа Тоурси, который Константин Философ в своей речи на диспуте с треязычниками в Венеции 867-го года назвал среди «многих родов», «книгы оумеюща и богу славу въздающа своим языком кождо», между обрами (аварами) и козарами – это *tur-rus– или греческие «тавры-росы», племя, жившее к северу от дунайского устья. Тем самым Трубачёв оттеснил «готскую гипотезу» «русских» письмен Жития Константина. Возражая, сказал: «Но ведь готов Константин знал отдельно и специально назвал как добрых христиан в перечне народов во время своего венецианского диспута!» И ещё: «Связь этнонима *tur-rus– и «русских» письмен была, возможно, понятна Константину Философу тогда в Корсуне (Херсонесе), и он мог иметь в виду именно её в Венеции через несколько лет» (Трубачёв, 1993. С. 54, 57–59).

«Ядро традиции» (Х. Вольфрам) киевских русов – это представление об общности происхождения балтийских, новгородских, азовских, дунайских и киевских русов; это – известное предание «о призвании»: «идоша за море к варягом к руси»; это – тесная связь киевских князей с «островом руссов». Так, например, Лев Диакон, сообщая о неудачном морском походе на Византию русского князя Игоря, говорит, что после разгрома его флота греками, он бежал к Боспору Киммерийскому, который он называет родиной руссов. А к сыну Игоря, Святославу, завоевателю Болгарии, византийский император Иоанн Цимисхий обратился с требованием «удалиться в свои области и к Киммерийскому Боспору, покинув Миссию» (Болгарию) (Лев Диакон, 6,8,10). Это, наконец – внешняя политика князя Святослава на Дунае, где жили русы, там же на Дунае город Русе. «Одоле Святослав болгаром, и взя город 80 по Дунаеви, и седе княжа ту в Переяславци (современное село Преслав около города Тулча в Румынии на южном берегу Дунная вблизи его рукавов при впадении в Чёрное море), емля дань на грьцех» (Повесть временных лет, в лето 6475). Это – сведения автора «Слова о полку Игореве» об общности происхождения киевских, азовских и дунайских русов. Так, после поражения войска Игоря на третий день битвы с половцами, когда «тьма свет покрыла», и в русских княжествах, на родине павших воинов, «жены Руския въсплакашась», тут же, почти в один голос с ними, вступают «готские девы» на «острове руссов», и поют о «тёмном времени»: «И вот готские красные девы запели (во время ритуального танца) на берегу Синего моря (Азовского моря). Звеня русским золотом, поют о наступившем времени тёмном («поют время бусово»), манят месть Шарукану» (привлекают, зовут месть, которая обрушилась на половцев Боняка и Шорукана в 1107 г. объединёнными силами семи русских князей). В ответ на этот сакрально-магический призыв и на готовность бояр отомстить половцам за поражение Игоря, Святослав Киевский в своём Золотом слове стал призывать князей ударить на половцев объединёнными силами. А что касается родства киевских руссов с дунайскими руссами, об этом можно узнать из сюжета о возвращении Игоря из плена: «Солнце светится на небесах, Игорь князь в Русской земле. Девицы поют на Дунае. Вьются голоса через море до Киева».

Нельзя при этом не обратить внимания на то, что может способствовать познанию предмета, на «готских красных дев», они названы с благородным оттенком – девы дунайские названы ласково – девицы, а вот половецкие названы в сниженной экспрессивно-стилистической окраске – девки, которых помчали воины Игоря. «Готские» и дунайские, конечно, свои, а вот эти – чужие.

Звоня рускым златом, поют… – «Русское золото» совсем не обязательно то золото, которое половцы награбили во время набега на Русь после поражения Игоря, и даже совсем не то золото, потому что половцы ещё не успели получить выкуп за пленённых русских и поделить вырученное. А было ли у них вообще время обменять на золото какие-то товары у «готов»? Слишком уж быстро «готские девы» стали бы кудеситься в это золото и звенеть им во время пения и танца. Скажут, что это золото оказалось у «готов» после ранее совершенных половецких грабежей в русских землях. А что – эти «готы» сидели на своём острове и только ждали результатов половецких грабежей? Они и сами были хороши. Среди награбленного в морских набегах и в результате выкупа у них пленных, они имели и «своё» золото, «русское». О том, что русы продавали награбленное соседним народам, имеются известия восточных авторов.

А если эти так называемые готы хорошо умели делать свои «русские» ювелирные украшения, вот вам и «русское золото», которым звенят во время ритуального танца, сопровождаемого пением, «готские девы», притом, помимо военной добычи через посредников половцев.

Эти «готские девы», звеня золотом, поют на берегу Синего моря. Но золотые украшения могут звенеть только во время танца – девы поют и танцуют. Поэтому берег моря, золотые украшения, пение и танец – это обстановка ритуального танца, «одной из наиболее древних форм молитвы, осуществляемой путём имитации «божественных» действий. В процессе танца участники подражали движению солнца, звёзд. Относительно значений «танцевать» и «молиться» ср. греч. pedao «прыгать, танцевать», но валл. pedi «молиться», гот. plinsjan, русск. плясать, но и.-е.*prek– «просить, молить» (Маковский, 1996. С. 328).

Во многих русских заговорах действие происходит на берегу моря, иногда присутствует золото. «Пойду стану благословясь, пойду перекрестясь во чистое поле, во зелёное поморье… три врана… несут трои золоты ключи, трои золоты замки»; «пойду… путём дорогой к синему окиану-морю». Далее идёт просьба к «великим помощникам» (Даль, 1994. С. 36–37). А что если и наши девы обращались с определённой просьбой к неким «великим помощникам»? И вот ещё достойное внимания действие на берегу моря: «Женщины поморов Кольского уезда Архангельской губернии, чтобы вызвать попутный ветер для возвращающихся с промысла рыбаков, исполняют особый обряд, который называют «моление ветра». Вечером, к возвращению рыбаков, женщины всего селения выходят к берегу моря «молить ветер, чтобы не серчал» (Карсанов, 1992. С. 119).

Поют время Бусово. – Самая невероятная теория о «времени Бусове» – та, по которой, начиная с 30-х годов XX в. под «бусове» в отечественной науке стали понимать Божа, одного из князей славян-антов, побеждённого в 375 г. готским королём Винитаром, и который был распят на кресте вместе с сыновьями и 70-ю знатными антами. Всё перепуталось здесь и теперь уже никого не спросишь, почему время события 800-летней давности из истории готов и славян-антов исполнительницами песен, будь это «готские девы» или «половецкие девки», если у них такая длинная память на поражение русских, и это доставляло им удовольствие, названо это время по имени побеждённого Божа, а не по имени победителя «винидов» Винитара? А если поют все-таки половчанки, тогда, спрашивается, какое им дело до истории готов, которая каким-то образом ещё увязывается с «местью Шароканю»? Пытаясь найти выход, обычно читают «месть Шороканю» не как дательный падеж, единственное число «Шарукану», а как притяжательное «Шаруканову». Этой местью за половецкого хана Шарукана, деда Кончака, считают разгром ордами Кончака и Гзы полков Игоря. И делается ссылка на поход в 1107 г. объединённых сил семи русских князей на половцев, когда те под предводительством ханов Боняка и Шарукана были разгромлены русскими войсками. Боняк был взят в плен и казнён в Киеве. А вот судьба Шарукана русским источникам не известна, в Летописи о нём сказано два слова: «а Шарукан едъва утече». Не обращают внимания и на слова самого Кончака в Ипатьевской летописи, когда он после беды-победы над Игорем звал хана Гзу на Киев, и сказал: «Поидем на Киевьскую сторону, где суть избита братья наша и великый князь нашь Боняк». – О Шарукане не было сказано ни слова. Тогда причём тут месть за Шарукана?!

Ошибкой в расчётах оказалось и предложенное мной в книге «Русские древности «Слова о полку Игореве», изданной в 2004 г., для расшифровки «время бусово» имя византийского перебежчика к аварам Буса (VI в.), который научил их делать стенобитные орудия. Это умение перешло потом к другим степнякам, Кончак, например, пользовался как раз такими разборными орудиями.

Помните, как сказано о третьем дне битвы, когда Игорь потерпел поражение? «Темно бо бе в третий день… На реце на Каяле тьма свет покрыла: по Русской земли прострошася половци, аки пардуже гнездо…» Но ведь бусый – это не только серый, но и тёмно-голубосерый, а бусеть – темнеть, чернеть. Вот и поют во время танца-молитвы «готские красные девы» на берегу моря о времени тёмном, мрачном, и «лелеют месть Шарукану».

Лелеют месть Шароканю. – Шароканю – д. пад. ед.ч. «месть Шарокану», а не притяжательное «месть Шароканову». Ср. в «Повести временных лет» о походе в 1111 г. Владимира Мономаха вместе с другими русскими князьями на половцев: «и поидоша к граду Шаруканю». Слово «лелеять», помимо этого предложения, встречается в тексте ещё четыре раза: ветер веет, «лелеючи корабли на синем море» (гонит их к пристани, конечно); Днепр «лелеял на себе Святославли носады до плъку Кобякова» (нёс их на себе); Днепр, «възлелеи (примани, принеси), господине, мою ладу (Игоря) къ мне» (Ярославна); «О Донче… лелеявшу (влёкшего, нёсшего) князя на влънах». – В четырёх этих случаях слово «лелеять» обозначает постепенное привлечение, продвижение к цели морских или речных судов с помощью ветра, моря или рек. Поэтому в пятом случае – а по порядку в первом, «лелеют месть Шароканю» – слово «лелеять» едва ли может обозначать «хвалу» (хвалят месть Шаруканову, мол), так как у этого слова есть значение по смыслу близкое к этому пятому случаю. Это – «вода лелея(ет), да в рот не лезе» (курское, воронежское), говорят о воде. – Вода манит, льстит (Даль. II. 1998. С. 247). Теперь уже с большей определённостью можно сказать, что готские красные девы, звеня своим русским золотом, исполняют ритуальный танец-молитву на берегу моря, поют о времени тёмном, и, обращаясь к неким «великим помощникам», манят, призывают на головы половцев «месть Шарукану» 1107 года, когда русские князья отомстили половцам Шарукана и Боняка за разорение русских земель, воюя на них объединёнными силами.

Примечательно, что Святослав Киевский, выслушав бояр о событиях битвы Игоря с половцами и «готских девах», в своём «Золотом слове» призвал князей к войне на половцев объединёнными силами. А то что бояре из окружения Святослава, выражая свою готовность отомстить половцам за Игоря, сказали после слов о поющих «готских девах», что «а (и) мы уже дружина жадни веселея», то понимать это следует именно как готовность их к войне с половцами, и не вставлять слово «только»: те будто бы веселяться, а они, якобы, только жаждут веселья. Причём подразумевалось, видимо, не одно, а два веселья: весело сойтись с половцами и повеселиться после победы. Так, как это сказано в «Повести временных лет» о походе на половцев в 1103 году Владимира Мономаха и Святополка: «Наши же с веселием на коних и пеши потекоше к ним (наступали на поовцев). Половьци же, видевъше устрьмление Русьское на ся, не доступивъше, побегоша пред Русьскыми пълкы». А после победы сказал Владимир: «…Възрадуимъся и възвеселимъся… яко Господь избавил ны есть от враг наших».

…Игорю и Всеволоде! Рано еста начала Половецкую землю мечи цвелити… Нъ нечестно одолести: нечестно бо кровь поганую пролиясте. Ваю храбрая сердца в жестоцем харалузе скована, а в буесте закалена.

Рано. – То есть не вовремя, не в своё, не в подобное время.

Цвелити. – Западнославянское «дразнить, мучить, омрачать» (Фасмер. IV. C. 292).

Нечестно. – Современные специалисты, следом за первыми издателями, понимают это место так, как-будто Игорь и его родственники удельные князья, нарушили некие устои чести, совершили очередной аморальный шаг: что нельзя, то можно. Нельзя вести агрессивные войны, можно только оборонительные и освободительные, так называемые «справедливые войны». А Игорь наоборот вознамерился перебить всех половцев и захватить «Половецкое поле», хотя на самом деле – это исконно Русская земля вместе с Таманским полуостровом, городами Русией и Тмутороканью. Но киевский великий князь Святослав в своём «Золотом слове» выдвигает совсем другие укоризны молодым князьям. Они не обдумали как следует со всех сторон свой поход на половцев, и не совещаясь со старшими, взяли всё на себя. И говорит Святослав совсем не о вероломной победе князей над половцами в начале похода, а нечто другое: князья отказались соблюдать коллективное предварительное обдумывание со старшими намеренного похода на половцев. Ср. начало текста памятника: (Игорь) «истягну умь крепостию своею, и поостри сердца своего мужеством». – То есть подавил здравый смысл своей волей. Но главное, не оказал чести Святославу, не совещался с ним, поэтому поступил не честно. А он имел право на честь как привилегию великого князя киевского и старшего родственника Игоря. Вот слова Святослава в Ипатьевской летописи: «Да како жаль ми бяшеть на Игоря, тако ныне жалую болми по Игоре, брате моем». – Да как досада мне была на Игоря, так теперь страдаю больше по Игоре, брате моём (Ипат. лет. 1185 г.). Кроме того, анализ слов честь, честный, чтить приводит в область родственных слов в индоевропейском со значением интеллектуальной деятельности: «мышление, понимание, намерение»; «думать, соблюдать» (Фасмер, IV. C. 350; 374).

…Храбрая сердца в жестоцем харалузе скована. – Предлог в с предложным падежом употребляется при указании на состав предмета, материал, из которого произведено что-либо. Ср.: «…не суть то бози… но суть делани руками в дереве» (Словарь, 1975. С. 8).

Буесть = буйность, от буйный, сокращённое буй, смелый, храбрый, дерзкий, самонадеянный; буй воевода, храбрый (Даль. I. С. 138).

А уже не вижду… брата моего Ярослава с Черниговьскими Былями, с Могуты и с Татраны, и с Шельбиры, и с Топчакы, и с Ревугы, и с Ольберы. Тии бо бес щитов с засапожникы кликом плъкы побеждают, звонячи в прадеднюю славу.

В войске Ярослава Черниговского – русские вельможи и бояре (Были и Могуты) (Ключевский, 1989. С. 110). А также, по мнению современных исследователей, представители тюркских племен: Татраны – «опытные», Шельбиры – «обладатели креста» (крещеные), Топчаки – «статные лошади», Ревуги – «люди-туры», Ольберы – «герои» (Менгес, 1979. С. 117, 118; 136, 137; 175–177; 122).

Однако сам автор не подразделяет воинов на русских и тюрок, кроме того, описанный род войск относится к легковооруженной пехоте, что является, по древним источникам, основным признаком в пользу славян. Отмечен также общий способ ведения боя: «кликом полки побеждают», – причем это древний, «прадедовский» способ. Отдельно для славян аналогичный способ отмечает в конце VI в. византийский полководец Маврикий: «…они (славяне и анты) с криком все вместе понемногу продвигаются вперед. И если неприятели поддаются их крику, стремительно нападают…». Другой византийский источник конца VI – первой половины VII в., «Чудеса Св. Димитрия Солунского», описывая осаду города Фессалоники (Солуни) славянами, говорит: «…отчетливо услышали звук боя и узнали некоторые привычные уху значения варварских кличей»; «они (славяне) издали единодушно крик, еще более страшный, чем пламя… земля тряслась, и небеса таяли» (Маврикий, 1991. С. 371; Чудеса, 1995. С. 101, 113).

Тюркские формы названий войсковых подразделений в составе войска Ярослава Черниговского могли сохраниться в качестве «наследия» Аварского каганата (VI–VIII вв.), когда авары осели в Карпатском бассейне, подчинив своей власти славян, германское племя гепидов и другие народы Центральной Европы.

В военных походах авар славяне шли впереди них, образуя в сражении самостоятельную двойную боевую линию: в первой линии – легковооруженные славяне, а во второй – тяжеловооруженная пехота славян. Именно такое положение дел распознается из значений предложений источников об этом (Пасхальная хроника, 1995. С. 76, 80. № 11; С. 366, 380. № 12). В связи с этим оценка физических данных и боевых качеств отдельных славянских племен и родов давалась аварами, «аварский же язык был одинаково употребителен и среди германцев, и среди славян». В Южной Македонии было известно славянское племя сагудатов, которые в 70-е гг. VII в. были активными участниками осады города Фессалоники. Этимология этнонима не славянская, а тюркского или иранского происхождения (среди авар были иранцы с Поволжья) (Свод, 1995. Т. 2. С. 53, 373, 131. № 73).

Тюркские эпитеты славянских войск: «опытные», «статные и сильные», «люди-туры», «герои» – находят подтверждение в византийских источниках. Так, в «Чудесах Св. Димитрия Солунского» названа особая категория славянских воинов, которую составляли «отборные», «опытные в сражениях», «выдающиеся», – они силой и смелостью «превосходили воевавших когда-либо против них». «Смелые в плавании и еще более мужественные в нападении» (Свод, 1995. Т. 2. С. 98, 130, 203. № 175).

В славянской среде раннего средневековья находит подтверждение и тюркский термин Шельбиры – «обладатели креста» (крещеные). Римский папа Агафон (678–681) в письме Шестому Вселенскому Собору духовных иерархов утверждал, что «среди народов и лангобардов, и славян, а не только франков, готов и бриттов большинство признают, что они из наших братьев» (Свод, 1995. Т. 2. С. 212).

Так что какая-то часть славян, принимавших участие в походах авар, приняла крещение.

Коли сокол в мытех бывает, высоко птиц възбивает.

Мытитися – «терять перья, линять» (Словарь, 1982. С. 336). Однако на воле сокол не линяет (Максимов, 1981. С. 417).

Размытить – «отделить птицу от гнезда» (Буслаев, 1912).

Мътя (болг.) – «сидеть на яйцах, высиживать птенцов» (Словарь болгарско-русский, 1980. С. 223).

Ты бо можеши посуху живыми шереширы стреляти, удалыми сыны Глебовы. – Рязанские князья, сыны Глебовы, зависимые от Всеволода III, Владимиро-суздальского князя, сравнены с греческим огнем, которым греки в морских сражениях жгли суда противников. Сюжет построен на образах псалма 126: «Как стрелы в сильной руке, сыновья юности твоей» (Аверинцев, 1988. С. 194).

Персидское словосочетание тiр-i-чдpx – «стрела или снаряд “черха”» (Словарь-справочник, 1984. С. 179, 180).

В то же время «по-персидски шере-шир значит лев свирепый» (Майков, 1893. С. 552, № 30).

Ты буй Рюриче и Давыде, не ваю ли злачеными шеломами по крови плаваша? – Эта фундаментальная модель для описания кровавого сражения соотнесена с апокалиптической фундаментальной моделью для описания Суда Божьего над людьми посредством сражения: «…и потекла кровь… даже до узд конских, на тысячу шестьсот стадий» (Откр. 14, 20).