настольной лампы, купающееся в слезах, сочащихся сквозь дрожь его ресниц, склеенных спекшейся кровью. Он лежал на полу. Человек маленького роста внимательно разглядывает его. Огромный лоб от остальной части его лица отделяют мощные надбровные дуги. Близко поставленные глаза слегка косят. Слишком маленькое лицо. Острый вздернутый нос, рот – куриная жопка и безвольный подбородок. Голова кажется ошибкой природы. Тем не менее крупные уши с мясистыми мочками вровень с затылком создают ощущение уродливой гармонии. Таким иногда становится ребенок, родившийся с заросшим родничком. Человек источает запах ваксы и густого пота. Ему кажется, что Мерецков слишком долго приходит в сознание. В ведре давно пусто. За водой идти не хочется. Заметный живот мешает видеть свою анатомию и в просторных галифе приходится рыться на ощупь. Расставив короткие ноги в начищенных сапогах, он долго мочится на генерала.
– Ну что, говно в человечьей шкуре?
Капитан госбезопасности Борис Родос резиновым шлангом, набитым дробью, бьет Мерецкова. Он работает без перерыва. Иногда генерал приходит в сознание. Руки не слушаются, бесчувственные пальцы не держат перо. Перед тем как потерять сознание, он снова и снова подписывает какие-то бумаги. Признания, не требующие доказательств. Бесконечная боль и растущее ощущение неизбежности приговора.
Семьдесят четвертый день заключения у Мерецкова начинается раньше, чем обычно. На столе следователя его дело 981697. На постановлении об аресте запись красным карандашом: «Освобожден на основании указаний директивных органов по соображениям особого порядка». Рядом стопкой сложена его генеральская форма. Красные петлицы как попало пришиты черными нитками.
– Товарищ генерал армии, вас приказано срочно доставить в Кремль.
Его проводили к машине. В начале сентября 1941 года в Москве еще не было холодно, но генерала трясло. Холод Лубянки под сердцем Мерецкова таял всю оставшуюся жизнь.
Финская армия занимала Карелию и безостановочно двигалась в направлении Тихвина. До соединения с немецкими войсками не больше 200 километров. Это грозило образованием второго кольца вокруг Ленинграда, и в этом случае падение города, гибель Ленинградского фронта и Балтийского флота были неизбежны.
Сталин держал в руках письмо Мерецкова, отправленное из камеры НКВД. Просьба еще раз оказать доверие и доказать личную преданность на любой работе. Этот мутный ярославец знал, когда о себе напомнить.
Побыл мерзавец шпионом и хватит. Командовал 7-й армией РККА на Карельском перешейке, прорывал главные укрепления линии Маннергейма, получил звание Героя Советского Союза. Пусть доказывает, что не зря.
Со значительным понижением в должности заместитель наркома обороны и бывший начальник генерального штаба генерал армии Мерецков 23 сентября отправлен командовать 7-й армией Карельского фронта, которая отступала под натиском превосходящих
