беда нынешней культуры и, значит, они сами втянуты в процесс её фальсификации, либо тех, кто полагает, что благодаря своей спасительной общественной или политической доктрине держит будущее культуры в своих руках, дабы затем осчастливить обделённое человечество».
Со времени написания книги прошло более восьмидесяти лет, но мысли автора по-прежнему актуальны. Причиной этому стала чем-то схожая ситуация – германские нацисты пришли к власти в 1933 году, и вот теперь стараниями Запада эта зараза снова выползла наружу. В Европе и за океаном теперь правят оптимисты, которым не хватает ума понять, что проповедуемые ими «культурные ценности» ведут мир к катастрофе. Им подпевают те, кто хорошо устроился при власти, и потому они будут защищать фальсифицированные идеалы любой ценой.
Можно ли предотвратить разложение культуры? Вот что писал об этом Хейзинга:
«В первую очередь культура требует известного равновесия духовных и материальных ценностей. Это равновесие создаёт предпосылки для развития такого состояния общества, которое оценивается всеми как нечто большее и высшее, чем простое удовлетворение голой нужды или откровенного властолюбия».
В самом деле, в обществе потребления духовные ценности отходят на второй план, а превалирует жажда власти и обогащения как непременное условие жизненного успеха. Попробуйте убедить этих людей в необходимости соблюдения равновесия между духовным и материальным – вас высмеют или пошлют ко всем чертям! Но Хейзинга вроде бы ещё надеялся на что-то:
«Направлена культура всегда на какой-то идеал, а именно на идеал, выходящий за рамки индивидуального, на идеал сообщества. Идеал может быть самого разного рода… – чисто духовным… общественным… экономическим… Для носителей культуры идеал всегда означает "благо"…»
Казалось бы, если общество действует во благо, можно быть спокойным хотя бы за ближайшее будущее. Но не всё так просто:
«Жажда блага, движущая каждым сообществом и каждым отдельным человеком, принимает сотни форм. Каждая группа стремится к своему собственному благу, без того, чтобы эти частные, групповые стремления к благу сливались в единый, превосходящий всё и вся идеал».
Вот вам и развязка этой «благостной» истории – надежды рухнули, поскольку было бы наивно рассчитывать на то, что когда-нибудь появится некий единый, всеобщий, всеохватывающий идеал. Разве что его станут навязывать под страхом смертной казни – такие попытки предпринимались в Северной Африке и на Ближнем востоке, но, к счастью, они пока не принесли успеха заокеанским «идеологам».
Но что-то же должно объединять людей помимо того, что навязывается силой. По мнению философа, выбор не велик, да и тот он ставит под сомнение:
«Термины, связующие воедино все современные культурные устремления, можно найти только в ряду «благоденствие, могущество, безопасность» (мир и порядок тоже входят в этот ряд) – все эти идеалы
