светом прозренья,Долой все «игрушки», долой мотоцикл,
Картины, стихи – вдохновенье…
Спасибо, Россия, читай же мой цикл!
Другу
Здравствуй, блюдце золотое,
Я объелась груш,
Будет завтра мир целован
За нечистый куш.
Все треклятья и проклятья
Снятые с меня
Напылила я на платье
Гордого коня.
Это в шахматы играем
С другом дорогим,
Троеперстием спасаем
Духом сращены.
Пожалей меня, друг милый,
Не отдай концов,
Есть в тебе такие силы —
Не упасть с лесов.
Духовный отец
Отцу Александру Березовскому
Метанойя поется молитвой,
Это есть покаяние в Духе,
Сеет, Господи, сеятель мир свой,
А архангел перину на пухе.
Александр вошел в Черны Горы —
Это сеятель добрый, священник,
Скоро будут и глады, и моры,
Но мой пастырь меня не отвергнет.
Знакомой
Мнится о кренделях все ангелочку,
Головкой болеет давно.
Я не поставлю ей стих с многоточием,
Мне до нее далеко.
Игра
Высочайшим вытянут указом
Палец рассудительной зимы,
Складываем долго мы с ней пазл
Вечером до самой темноты.
Невозможно угадать последствий,
Дань игры никто нам не сказал,
Знаю лишь, что это детство, детство,
Старый мой знакомый карнавал.
Илья и Александра
Памяти моих деда и бабушки посвящается
Избежали лености, злобы,
Все трудились в тылу, на войне,
Трудно счесть калькулятором сдобы,
Что в тылу получали бойцы, да бесплатно давали извне.
«Тети, дяди, подайте на хлеб!» —
И вот смело бежит офицер милосерд,
Переносит детей на корабль,
И все память – папаха и сабли,
Накормил как обычно – хлеб, казеин,
И все сытые, все как один.
Прекрасная ликом ловила фугаски – огни,
Считала в столовой, и в госпиталь шла безотказно.
Не спи, Александра, ты нужная, только враги,
За один лишь твой подвиг будут сурово наказаны!
Каймак
Польза есть мне от сыра каймака —
На Шабац пригласили того,
Кто не узнает запретного мрака,
Кротовой норы и метро.
Карета мыша
Не Царство приручила Ким,
А целую карету.
Была она франтом моим
Блестяще разодета.
У ней в закорках мыш сидел
И голосил проклятья.
Я больно топнула, и мел
Осыпался на платье.
Витий, свирепствуй на меня,
Не золотая рыбка —
У мыша
