жизни
сор из ночных стихов
потрёпанная усталая смерть просит прощение
угощается чаем малиной забивает рот
и растворяется лепрой суточного дождя тяжёлой бесполезности
аллитерация ночи изнутри глаз на мякише языкого шатуна
Шуршащая обшивка тишины,
кишат мышами штольни ночи —
горошки глаз зашорены, чужи.
На крошечной небесной вышине
мешают лунно-шпаловым лучам туч шевелюры,
где няшный шляпник шмыгает простудно,
шьёт вечерам шершавые штаны
из шерсти мякушки, как шкодник шпульный.
Закатный шлейф шныряет в шуры-муры,
на шивороте душ шаманов кашель
ошмётками шипит на шкурных шрамах,
вши снов – шалуньи – хрумкают киш-миш,
хмелея от мурашечных масштабов…
Пушнина ночи – коршун черноты.
Ширеет разум в звёздной каше.
Шипит шуршунчик нежноты «ши-шу, ши-ша, ши-ши».
За шторой шершень плачет…
сердцебиение тумана
Туманов тормашки рассвет протыкают
и томно толкутся.
Тайги тыльный тук.
Табунщик талантов на тверди торгует,
тату набивает на темя – тук-тук.
Топорщатся части на теле – щекоткой,
таниновый ток проникает вовнутрь.
Тошнит от тоски.
Толерантный Тот – плотник —
темнично тесает тахту тишины.
Тальянкою тянется «тсс»…
обороты
бесконечная тема облизана
по текучести красного зорь
у меня о тебе всё расписано
в сорока оборотах потерь
не испиты соломинкой нежности
по нутру разливается флёр
недозрелым оттенком бренности
молодильным яблоком вздор
мякнут выдохи, вдохи смирнеют
я люблю неохватность тебя
за щекою словечки немеют
по лицу отпечатки дождя
одинаковым почерком небо
мы похожи на пару минут
жизни беглые, разные смерти
общий рай – карусели в аду
Утроаховое
Пустоцвет туманов.
Утро.
В конопушках тополя.
Непочатый сон – норушкой —
пробегает по глазам,
непоседлив пульс сердечный,
голос внутренний мурчит:
у меня сегодня шалость
в ягодицах…
Ах, как
хочется напиться
мне с тобою по любви,
закусить осеннезнойным
поцелуем,
и уйти,
взяв котомку на дорожку,
шкурку ёжика надеть,
затеряться в дымке ложной,
крикнуть лошади «ты где?»,
и в траву-мураву кануть,
затерявшись в слепоте:
рассыпаться под
