с мамой пошли по Моссадык.
Над улицей растянулись полотнища, извещающие в том числе и на английском, что 29-го эсфанда или 19-го марта Иран отметит День Национализации иранских нефтяных промыслов.
Это был тот самый недолгий отрезок времени, когда центральная улица Тегерана уже не была Пехлеви, но еще не стала Валиаср. Тогда исламские лидеры еще не сообразили, что присвоить ей имя Моссадыка идеологически глупо. Об этом я узнала намного позже – из воспоминаний шахбану Фарах. Она описывала, как познакомилась с шахом Мохаммедом в Париже на приеме в посольстве Ирана, куда пригласили всех иранских студентов, учащихся на тот момент в Париже. Как позже, уже в Тегеране, она вдруг получила по почте приглашение на обед в шахскую резиденцию от принцессы Шахназ, старшей дочери шаха от египетской принцессы Фаузии. Каким шах оказался милым и простым в общении при их встречен за обедом, как катал ее на личном спортивном самолете, сам сидя за штурвалом, и как она влюбилась. Не потому что он шах, а потому что он был интересным мужчиной и галантным кавалером. В книге были семейные фото шахской четы, позволяющие в это поверить. Я бы тоже решила, что шах Мохаммед – интересный мужчина. Фоном к воспоминаниям шахини служили события в стране, по поводу которых она переживала или принимала в них непосредственное участие. Моссадыку, которого звали тоже Мохаммед, она уделила в своей книге довольно много места.
Благодаря «Беззаветной любви» шахини к своей стране и шаху, я узнала, кто же этот Моссадык, на улице имени которого я впервые в жизни рассталась с длинными волосами. И чье имя мы невольно произносили каждый день, имея в виду улицу, на которой в 80-м было столько всего интересного – жвачки, кассеты, барби, скейты и «ширини-ханэ» – лавки сладостей.
Моссадык был министром при ныне свергнутом шахе.
В начале 50-х годов ХХ века Моссадык затеял программу национализации нефти и убедил шаха Мохаммеда Реза ее подписать. Программа дала надежду на лучшую жизнь простому народу, а шаха рассорила с его английскими друзьями и партнерами. Английские нефтяные компании покинули страну и наложили эмбарго на иранскую нефть. Нефтедобыча на территории Ирана практически прекратилась, последовала инфляция и обнищание беднейших слоев общества. Вспыхнули народные волнения, и в августе 1953-го шах покинул Иран на своем частном самолете, улетев сначала в Ирак, а затем в Италию. Но не прошло и месяца, как он вернулся, заручившись мощной поддержкой Англии и США. Именно поэтому в 80-м многие думали, что Пехлеви снова вернется, ведь такое уже было.
Когда шах Мохаммед Реза вернулся в Иран, в опалу попал сам Моссадык. Его лишили должности, сослали в глухую деревню и забыли о нем. А вспомнили только после исламской революции – в связи с тем, что он пострадал за свое намерение передать иранские нефтяные месторождения в руки народа. И, недолго думая, новая власть вместо имени беглого шаха дала центральной столичной улице имя последнего из его злейших
