и привело нас в Капризные горы, а впоследствии даже задержало чуть дольше, чем было намечено.
Мы с приятелем жили тем, что охотились на зверей. Местные и заезжие алхимики часто просили добыть кровь, когти, перья и прочие потроха редких существ, которые служили ценными реагентами для их ремесла. И надо сказать, наша работа была труднее и в разы опаснее, чем, к примеру, простое истребление слишком расплодившихся в ближайших лесах диких кабанов по просьбе городского старосты. Но и оплачивалась она куда более звонкой монетой. Чародеи, маго-инженеры, ядотворных дел мастера и прочий учёный люд не скупились на золото и щедро вознаграждали за выполненные контракты. Потому-то, ровно десять дней назад, мы отправились в неприветливый, впрочем, носящий весьма зычное имя край, чтобы поохотиться на богатых костью и жилами тварей, и поправить тем самым здоровье наших донельзя исхудавших кошельков.
Капризные горы поистине являлись территорией недружелюбной. Гигантские извилистые хребты и отвесные массивы соединялись паутиной узеньких троп и редкими, не больше трех десятков шагов в поперечнике, кругляшами пологих проплешин, что сносно служили единственно возможными местами для коротких привалов и полноценного ночлега. Жидкие и скрюченные, как старушечьи пальцы, кустарники не были способны обеспечить путников укрытием от палящего солнца днём, а крайняя малочисленность пригодных для стоянки плато или пещер порой не позволяла дать отдых намозоленным ногам даже после заката. Изменчивая, непредсказуемая погода испытывала на прочность незваных гостей нестерпимым зноем, резко, будто в насмешку, сменяясь грозовыми ливнями, а с наступлением темноты и вовсе оборачиваясь порывами ледяного ветра.
Кроме того, вытесненные далеко к северу от столицы деревеньки доверху полнились слухами и легендами о неких древних кровожадных племенах полуразумных, якобы по сей день обитающих в недрах величественных гор. И если верить всему, о чем судачил местный суеверный люд, становилось ясно, что дикари эти принадлежат не к какому-нибудь гоблинскому или прочему низшему отродью, а происходят прямиком от первых рас, испокон веков населявших земли Зарии, что бы это ни значило.
Описание горного народца менялось от рассказчика к рассказчику и рождало весьма смутное представление о том, кем всё же являлись обитатели Капризных хребтов. Однако же, все источники соглашались в одном: любая встреча с загадочными коротышками сулила верную смерть, потому как, если дикари и выбирались на поверхность, то исключительно за тем, чтобы схватить, непременно сожрать, а то и принести в жертву заплутавших путешественников.
Именно здесь, в суровом и окутанном мрачными историями крае, водились редкие, сродни хилой растительности и неуловимые, точно лучи весеннего заката, горные клыкари. Эти животные жили поодиночке, были крайне осторожны, выносливы и опасны в бою один на один. Внешне напоминали они кабанов, только куда массивнее и гораздо крупнее, почти две четверти роста взрослого человека в холке.
Мощные, подобные эдакому сплетению корней
