шлягерами советской эстрады. Все без перехода пустились в пляс. Дед в порыве танца крепко обнял бабушку и смачно поцеловал, та рассмеялась и, шутя, оттолкнула мужа. Папа схватил за талию соседку тетю Зину, вытащил на середину танцплощадки, где-то между дровником и курятником, и попытался изобразить танец. «Как будто его током бьет», – подумала Шурка и сделал шаг назад, поближе к дому, чтобы ее не заметили и не вытянули танцевать. Но теть Зине похоже нравилось, соседка была лет на пять моложе бабушки, но, судя по смеху и тому, как она подтанцовывала папе, она думала, что значительно моложе. Ее муж и мама стояли рядом с Шуркой и откровенно ухахатывались.
И тут в самый разгар веселья открылась калитка и во двор просунулась взъерошенная голова Димки, друга Валерки – еще одного призывника. Он жил через несколько домов от них, и его тоже сегодня провожали, но Димка смог улизнуть. Дед заметил гостя и затащил во двор, тот сначала отнекивался, но быстро сдался.
С его приходом в танцах наступил перерыв. Взрослые вновь собрались вокруг стола, чтобы дать напутствия уже двум будущим солдатами. Разлили и, громко чокаясь, выпили. Валерка, не любивший алкоголь, сморщился и закашлялся, когда обжигающая жидкость попала в горло. Дед похлопал сына по спине – мол, привыкай. Сразу после тоста юноши встали из-за стола и направились к калитке.
– Ты куда? – не поняла бабушка.
– Мам, ты чего. Мы гулять. Завтра с утра в военкомат и всё, тю-тю. Сегодня последняя ночь свободы. К утру будем, – послал воздушный поцелуй, открыл дверь.
– Стой! – крик мамы прозвучал как-то слишком резко, Сашка от неожиданности вздрогнула. Ольга заметила это и смутилась. – Поцелуй сестру на прощание, – подбежала и крепко обняла брата.
Оля была старше Валерки, привыкла относиться к нему как к маленькому и совершенно этого не стеснялась. Юноша смутился, но потом крепко обнял сестру, что-то шепнул ей на ухо и вышел. Мама вытерла выступившие слезы и вернулась к столу. После их ухода веселье стало затухать. Кто-то опять включил музыку, но танцевать уже не хотелось. Мама отправила детей в дом, пока взрослые будут убирать стол.
Наташка, с которой их уложили на одной кровати, уснула мгновенно. Саша поправила сестренке волосы и повернулась к окну, где высоко-высоко в очень черном небе ярко сверкали звезды.
4
Утром ее разбудил чей-то крик. Даже не крик, а вой, в котором было столько боли, что сразу стало понятно, что-то случилось.
Сашка, а следом за ней и малая, выскочили из комнаты и наткнулись на отца, так же, как и они, спешившего на шум. Толпой они заскочили в кухню, и Сашке бросилось в глаза: открытый пакет с мукой, литровая банка с молоком, похоже, уже сегодняшним, и несколько яиц, одно из которых упало на пол, и яркое пятно желтка становилось все больше, затекая между половицами.
Мама схватили бабушку, которая пыталась вырваться. Обе были полностью одеты, значит, встали уже давно. Дед в майке и семейных трусах, похожих на спортивные шорты, сидел тут же на табурете. Его серое,
