отвечал им: любой его вздох терялся в плотной кроне, не успевая достичь нижних веток.
На лице выступили бисерины пота, сердце яростно трепыхалось, как выброшенная на берег рыба. Зачем бежать дальше? Мощный корень, похожий на огромного земляного червя, будто прочел эту мысль, когда поставил Тихху внезапную подножку. Он еле удержал равновесие, от неожиданности прикусил себе язык и, естественно, сбился с бегового ритма. Казалось бы, самое время для небольшой передышки, но…
– Бежим. – Не приказ, а просто утверждение, сказанное спокойным, твердым тоном. И нет, девочка даже не запыхалась.
Тихху от этого стало немного стыдно, и, не желая вновь показать себя слабым и жалким, он снова встроился в эту лесную гонку. Побежал как подстреленный, хоть за ним никто и не гнался; как будто это было единственное, что ему оставалось. В запястьях и коленях все еще покалывало от неожиданной встряски, которую устроил ему дубовый корень.
Лес продолжал испытывать на выносливость. Укрупнялись стволы, разрастались ветви, густели кустарники и травы лесного полога. А Тихх и девочка-стрелок бежали и бежали, врезаясь резвыми крохотными точками в его зелено-бурую шелестящую мантию. Бежали быстро, но во имя Матери звезд, куда? Ни дорог, ни тропинок, ни каких-нибудь случайных путевых примет – высоких камней, необычных цветов на ветках кустарника, серебрящейся нитки лесного ручья – ничего, казалось, не управляет маршрутом разведчицы.
Но может ли ей вообще хоть кто-то управлять? Только что окруженная тремя хархи с препаршивейшим характером, почти сломленная, готовая встретиться с острыми «лепестками» стеклянной розочки, она уже мчится в глубь чащи навстречу новым опасностям, и только пепельные волосы мелькают меж темных стволов, как лисий хвост.
Вперед, за этим седым хвостом, холодным факелом посреди удушливого мрака. Единственной надеждой не остаться в зловещем ночном лесу наедине с древесными великанами и их коварными ступнями-корнями. С ними и, возможно, еще громами, с содроганием вспомнил мальчик. Пахло задубелой смолой, сухими листьями и нагретым металлом, а когда Тихх почти настигал свою спутницу, к этим запахам примешивался почти сладковатый пот и те самые специи. Но, погодите, такие ли уж незанкомые? Тихх принюхался. Нет, наверно, это снова игры воображения. Нет, он просто устал, день был длинный, бесконечно длинный и очень тяжелый.
Но когда в очередной раз он вложил остатки сил в отчаянный рывок навстречу пепельному хвосту, лесная духота и быстрый бег раскалили кожу девочки до предела, а слабенькое дуновение ветра все же просочилось сквозь лиственную занавесь… Тогда Тихх понял, что глупо пенять на воображение. Солнце, холмовые травы, мед, сухое сено и пчелиный воск, проникшие в его ноздри были реальней некуда. Их невозможно ни с чем перепутать.
Так пах дрок.
– Послушай! – задыхаясь, выкрикнул Тихх. – Погоди, пож-жалста!
– Бежим, – в третий раз повторила девочка-стрелок.
