– экономическим, по сути. Наследуя римскую традицию, западное общество интерпретирует общее благо, во-первых, как вещи, а во-вторых, как вещи, которые принадлежат всем. И здесь заложен алгоритм эволюции идеи общего блага в европейском сознании. Суть его в том, что метафизическая интерпретация общего блага как высшего предельного понятия заменяется материальным понятием публичных благ.
Истоки процесса восходят к базовым понятиям римского права: res publica в буквальном переводе и означает общая вещь. Римское право различает: вещи сакральные, которые принадлежат богам; вещи публичные, которые принадлежат государству или (в античной традиции) городу; общие вещи такие как, например, море; частные вещи, которые принадлежат людям[51]. Из этой классификации ясно, что государству в европейской традиции соответствует фактически публичное благо. Недаром лоном развития западной цивилизации признается Город – «полис». Именно городу как фундаментальному истоку капиталистического бытия и гражданского состояния европейцев посвящено одно из центральных произведений М.Вебера под одноименным названием. «Общественное благо», в таком случае, видится как логически закономерный итог развития западного мира.
Политический либерализм базируется на философском либерализме, который еще более проясняет тренд «снижения» метафизического накала в интерпретации «общего блага». Существует культ индивида. В соответствие с его постулатами, не индивидуальное «Я» ориентировано на конечные высшие цели, а само это «Я» определяет эти цели по своему произволу. Философский либерализм, таким образом, делает из индивида высшую инстанцию, которая устанавливает, что есть добро и зло.
Индивидуализм не ориентирован на конечные, финальные цели и ценности. Поскольку благо определяется исключительно индивидуальным выбором, то и кредо либерализма соответствующее. Оно звучит так: «Государство должно позволять каждому индивиду определять свою собственную концепцию блага»[52]. И далее: «Государство должно быть нейтрально, т.е. оно не оказывает предпочтения никакой частной концепции блага»[53]. Крайности такой позиции верно отметил выдающийся русский мыслитель, идеолог «творческого традиционализма» Л .А. Тихомиров: «У людей изолированных не может быть государственных интересов, таким людям государство не нужно и составляло бы для них лишь бесполезное иго»[54].
Но тогда встает вопрос, способна ли эта модель гарантировать существование самого этого общества. Может ли такое государство найти в самом себе необходимые мотивации для того, чтобы его граждане не только пользовались своими свободами и правами, но были готовы, в случае необходимости, на жертвы ради их защиты? Ставится под сомнение само пребывание данного сообщества в мире, существующем под знаком конфликтных интересов.
К тому же, подрывается фундамент легитимности власти
