предметов, и крепкие связи с некоторыми сотрудниками отдела станут для него пропуском в КСО в обход принятой практики. Ничего подобного не случилось. Он мог попасть в ФБР, только проработав вначале пару лет обычным экспертом-криминалистом.
Несмотря на то, что сотрудники КСО производили впечатление людей холодных и неприступных, они все были одной большой семьей, где каждый готов помочь и дать совет своему коллеге. Особенно это было заметно, когда они занимались случаями причинения тяжких телесных повреждений, эпизодами кошмарного сексуального насилия и раскрытием прочих чудовищных преступлений. Тогда они превращались в команду – как правило, потому, что у них не было другого выбора; многие из них любой ценой добивались перевода в КСО на протяжении нескольких лет, но потом подавали заявление о переходе на другое место: здесь, если хотелось сохранить ясный рассудок и социальную вменяемость, не оставались служить до пенсии. День за днем сотрудники отдела занимались анализом наиболее отвратительных преступлений, совершаемых в стране: изучали фотоснимки, просматривали видеопленки с отчетами судмедэкспертов и полицейских. Само собой, каждый день, прожитый подобным образом, был погружением в самые мрачные уголки человеческой души.
Любопытно, что это не смущало Бролена, проводившего бесконечные учебные часы за оттачиванием мастерства следователя. Он научился умело погружаться в дела, перевоплощаться в убийц, воссоздавать мотивы их поведения, а затем вновь становиться Джошуа Броленом.
Как-то под вечер одного тяжелого дня директор КСО Роберт Дуглас сказал ему, что видит в нем прирожденного профайлера именно из-за умения отделять личную жизнь от работы. Ведь самая большая сложность для профайлера состоит в необходимости полностью раствориться в психологии убийцы, разобраться в причинах его поступков, стать с ним единым целым, чтобы понять, как тот собирается действовать дальше. Подобное умение достигается трудом на износ: профайлеру постоянно нужно жить с мыслью о деле, которое он расследует, и жертвах; он должен уметь сосредотачиваться на телесных увечьях и повреждениях, чтобы проникнуть в мозг преступника.
И тогда он сам фактически становится преступником.
Как минимум начинает разбираться в том, какие низменные желания руководят этим человеком. И только потом он оказывается способен нарисовать точный психологический портрет убийцы, определить мотивы его поступков и цели, может спрогнозировать, где тот нанесет очередной удар.
По словам Дугласа, сила воли, присущая Бролену, позволяла ему перевоплощаться без серьезных психологических последствий – а для профайлера нет ничего важнее. И в самом деле, Бролен обладал невероятной способностью к эмпатии, и не просто потому, что так было нужно; он делал это органично, полностью отдаваясь служебной необходимости. Закончив очередное дело, он забывал про него, совершенно не желая глубже вдаваться в случившееся. Все, чего
