силы в слова, приглушая негодование и страх, вполне естественные в этой ситуации. – Ничего я не подмешивал тебе. Это не наркотики. Выслушай меня, для начала. Видишь ли, тезка – у нашего мира есть еще одна сторона. Изнанка, если хочешь. Некоторые могут попасть туда и увидеть немало чудес. Некоторые. Единомышленники. Как я. Как ты. Увидеть – и научиться самим творить чудеса. Такие же как это.
– Не наркотики… Ну-ну. Ни на какую Изнанку я попасть не могу, к твоему сведению, – девушка демонстративно поводит ножом, показывая, что ее определённо не стоит злить.
– Пока – да. Но у тебя хорошая интуиция. Ты чувствуешь людей, знаешь, какие они. Всегда могла знать, что произойдет или нет то или иное событие, хотя тебе и никто не верил. Да и ты сама себе не всегда верила.
– Откуда ты… Неважно. Черт. Это что: «Пойдем со мной, и я покажу тебе, как глубока кроличья нора?»
Слова о собственной интуиции девушку явно зацепили, уменьшая скепсис.
– Вроде того. Я пойму, если ты не захочешь.
Несколько секунд Саша с нечитаемым выражением лица смотрит на Серафима. Она давно уже трезва. Как-то так всегда складывалось, что от влияния алкоголя Саша могла избавляться одним усилием воли. Теперь страх в душе борется с любопытством и затаенной надеждой. Надеждой на сама она не понимает что.
– Я расскажу тебе об Изнанке то, что смогу и что знаю. Но для начала тебе самой стоит на нее взглянуть, – Серафим вновь чуть улыбается, поясняя. – Хотя бы чтобы знать, о чем спрашивать. Это может быть непривычно и необычно, но вполне безопасно. И никаких наркотиков.
Саша несколько раз глубоко вздыхает.
– Страх… А знаешь, я не боюсь. Больше не боюсь… – и что-то в этих словах отдается тяжелой болью в груди. – И терять мне нечего. Скоро все разъедутся по домам, и никакой свободы. Что нужно делать?
– Просто повторяй за мной. Это не больно.
Серафим встает с поваленного дерева и делает шаг, пробивая Грань. В этот раз не только для себя.
Саша поднимается следом, несколько неловко и явно ожидая чего-то болезненного. Но сама делает шаг вперед. И этот Шаг не просто движение в реальном мире. По воле Серафима она прикасается к Грани вслед за ним, проникая дальше, направляясь на Изнанку. И если для него этот контакт проходит почти незамеченным, то Саша замирает, чувствуя что-то совершенно новое, разом манящее и пугающее. Чувствуя прикосновение Грани.
Несколько секунд пространство вокруг нее подергивается рябью. Девушка вздрагивает, ощущая, как ничто тянется к ней, проникает в самую душу, вытаскивает на свет каждый прожитый миг, как холод из каких-то далеких глубин мира приближается и окружает со всех сторон, стараясь надавить, сжать побольнее, сломать ее как небрежно брошенную ветку.
Саша встряхивается, словно мокрый пес, отталкивая холод прочь, отталкивая ничто одной только злостью – и пониманием, что она злится. Она существует, и она злится. Ничто отступает, и девушка несколько растерянно оглядывается вокруг, замечая, что мир изменился, и совсем рядом стоит вовсе не обычный случайный знакомый,
