под козырек подъезда, но так и не решилась зайти внутрь. Топталась у двери и ждала, но Ирка не выходила, будто нарочно затягивая время. Дойдя до детской площадки, которая располагалась неподалеку, Милана замерла и в очередной раз посмотрела на окна – такие же холодные и бездушные, как сестра.
«Не надо так думать, – мысленно себя одернула. – Ирка умница. Хоть ребенка не хотела и роды были тяжелые, а все равно не жаловалась, все равно дарила дочке заботу и ласку. Просто она сейчас впала в отчаяние. И наверно, уже пожалела о вчерашних словах! Ну не может она отказаться от собственной дочери! Видимо, сорвалась, пройдет…»
Сердце подпрыгнуло и забилось где-то в горле, когда увидела выходящую из подъезда сестру. Держа дочку за руку, она вела ее привычным маршрутом в садик, а Милана, затаив дыхание, смотрела им вслед. Ирка, похоже, ее не заметила, полностью сосредоточившись на разговоре с Анечкой. Что-то эмоционально ей рассказывала, сопровождая слова смешными жестами, а девочка озорно смеялась, останавливалась, терлась носиком о ее куртку и руки… У Миланы немного отлегло от сердца. Ну вот, Ирка уже и думать забыла о вчерашнем разговоре и о своих необдуманных словах! Зря только переколотилась и придумала себе бог весть что… У них все в порядке.
Не стала прерывать их разговор. Терпеливо дождалась, пока Ирка помашет дочери рукой на прощание, а Аня со счастливой улыбкой скроется за дверью детского сада. Когда вышла сестре навстречу, та слегка оторопела, но потом тряхнула копной густых волос и приветливо раскинула руки.
– Милка, дорогая, ты что здесь делаешь?
– Хотела извиниться за вчерашнее, – пробормотала, напрочь забыв все заготовленные слова. – Ушла, сорвала наши планы…
– Ой, да брось! – рассмеялась она. – Я уже и забыла. Слушай, я бы пригласила тебя на кофеек, но тороплюсь. Надо кое-какие бумаги подписать, – понизила голос, замялась, но продолжила: – вроде договорилась, чтоб Аню через недельку забрали.
Господи, как просто она об этом говорит! Как о чем-то обыденном! Милану пронзила дрожь. Каждый нерв зазвенел, натянулся до болезненного предела. Она закрыла глаза, стараясь унять бешеное сердцебиение, чтобы силы найти для ответа, чтобы голос появился, чтобы слезы проглотить. Наконец выдавила:
– Ты не передумала?
Сестра носком туфли провела по плитке полосу. Нервно, даже раздраженно.
– Нет.
– И на сколько ты собираешься ее там оставить? Может, лучше к отцу ее отвезешь? Или… ко мне?
Отец вряд ли согласится взять опеку над внучкой. Его-то и по большим праздникам у них не бывает, постоянно по заграницам ездит со второй женой, привык жить для себя, смысла нет к нему обращаться. А вот она, Милана, Анечку взяла бы к себе. Даже если Кирилл будет против, все равно не бросит!
Но Ирка только поморщилась:
– Ты не поняла. Она – обуза. Для всех. Я уже приняла решение, не пытайся меня
