Премьер нам, скажем, мать.
Ржать не надо без причины,
получите аргумент:
Может мама быть мужчиной,
если папа – Президент.
Младший старшим должен долю,
и не отдавать грешно.
Потому: по Божьей воле
все давно заведено.
И живу, работник Божий,
на оклад один, хоть плачь
Чуть споткнусь – и враз заложат,
и лишат машин и дач.
Так кормлю я маму-папу
у инфаркта на краю.
Иногда беру на лапу.
Но ведь долю отдаю!
И ругают все в газетах,
нас, чинуш, согбенный род.
Но печаль ведь не об этом.
Все грустим: А как народ?
Бюрократ – беспечен внешне,
но внутри – как лук тугой.
И тяжелее всех, конечно,
Президент наш дорогой.
Я ночной порой в подушку
в умиленьи слезы лью:
Президент – такая душка,
не найти в другом краю.
С страстотерпцем Николаем
светлым ликом сходен он.
Я других таких не знаю.
Хоть сейчас сажай на трон.
И как он престол получит,
очень зримо мнится мне,
сразу станут люди лучше,
нефть поднимется в цене,
и над Русью православной
Разлился бы Божий свет…
Потому-то он и главный,
что другого папы нет.
Дланью, щедрой от природы,
Президент изволил дасть
демократию народу,
братство, равенство, свободу,
А чиновникам – лишь власть.
На банкете я, порою,
беспокоюсь: Ё-моё!
Перед ним бадья с икрою -
Он не смотрит на нее.
И о том его кручина,
ажно, бедный, похудел:
где беда, и в чем причина
неустройства наших дел.
Все чиновники, без меры,
словно маясь животом,
от курьера до премьера
Всё печалятся о том.
О крестьянстве и рабочих,
как их всех держать в руках.
И о детях всяких прочих,
и о древних стариках.
Как без порно в Интернете,
как наладить труд и быт.
И про НАНО, что на свете
вообще не может быть.
От курьера до премьера
умирая на постах…
Что и радости в карьере,
если жисть уходит нах…?
И слеза бежит порою,
разрывается душа, -
И, заев коньяк икрою,
Он добавил неспеша:
– Мы в заботах ежечасно,
