и вполне уютном жилье. После таборной жизни и долгих лесных скитаний, эта комфортная жизнь показалась им поистине царской. Злата отродясь не жила в квартире. Для неё здесь всё было диковинным, начиная с замка на дверях и заканчивая русской печью. В квартире, как и у всех в то время, кухня была общей принадлежащей всем жильцам, с печью в углу. Пищу готовили как на поверхности печи так и внутри. Устройство печи, обогревало все комнаты в квартире. Дрова покупались на базаре в складчину и хранились в кухне. Туалета и ванной естественно не было. Колодец и деревянное сооружение находились во дворе.
Начиная с понедельника, Гавр приступил к работе в школе. Ему сразу же выдали аванс, это было не плохим подспорьем к тем деньгам которые остались с продажи коней. Злата пыталась вести хозяйство, ожидая супруга с работы. Ходила на базар за продуктами, училась экономить. Старалась быть тихой русской женщиной туго стягивая свои чёрные кудри под красной, пролетарской косынкой. На контакт ни с кем не шла, просто жила ради любимого, создавая для него уют. Научилась мыть пол, топить печь и готовить на ней русскую еду. Очень сильно, в этом, ей помогла Ирис. Не будучи кулинаром и поваром, Ирис всё же кое-что умела. Весьма кстати оказались и поваренные книги мадам Ирис, настолько старинные, что перелистывая страницы можно было ожидать того, что они невзначай рассыплются в труху. Неожиданно друг для друга, эти две разные женщины стали подругами. Бывшая дворянка Ирис, была совсем одинока, а чтобы её не пустили по миру уступила комнаты, а вернее, была вынуждена отдать в дар гимназии. С 1917 года, мужскую гимназию стали именовать просто школой.
Как оказалось, Ирис как и Злата ведала магическими штучками и знала секретные рецепты. Правда каждая владела своим, а соединив их вместе можно было владеть миром. Открылось это, когда Ирис скрутил радикулит и Злата вызвалась ей помочь. Водя руками и шепча на цыганском языке заговор о том что Месяц ясный всё зрит, Злата сняла острую боль.
Заговорные слова были примерно такими:
– Месяц ясный, ты за морем бывал?
– Бывал.
– Месяц ясный, ты Бога видал?
– Видал.
– Месяц ясный, а у Бога спинка болит?
– Не болит.
– Este o lună senină, ai fost peste mare?
– Am fost acolo.
– E o lună senină, l-ai văzut pe Dumnezeu?
– L-am văzut.
– Luna este clară, dar doare spatele lui Dumnezeu?
– Nu doare.
– Asigură-te că Iris nu se îmbolnăvește.
Tânărul este o lună tânără, ai un corn de aur. Ai fost în lumea cealaltă?
– Am fost.
– Ai văzut morții?
– Am văzut.
"Le doare spatele?"
– Nu, nu doare.
– Deci Iris nu a avut nicio durere, nu s-a îmbolnăvit, nici tânără, nici bătrână, nici timp de secole, nici la adunare, nici la re-tăiere, nici la prânz, nici la miezul nopții. Și tânărul înota pe mare și mi s-a părut. Ca și cum cei trei regi nu pot sta în spatele unei bănci, așa că Iris nu are dureri de spate. Ca un țigan pe dormit, pe o plimbare, pe un spectacol. Un cazac sub pălărie, un cazac sub pălărie chineză și o fată sub pălărie.
Să fie așa cum poruncesc.
Cuvântul meu este puternic, dar sculptat, ca o sabie de Damasc. Îmi voi coborî cheia în mare, astfel încât să nu fie efectuată, aruncată nici de un val, nici de o mână.
Doar cheia Damascului și cea din oțel confirmă și confirmă cuvintele mele, puterea lor este puternică, puterea este mare, ca o pasăre pe cer.
Nimeni nu-l poate întrerupe.
Нету словам моим переговору да
