могильщик
А мне болтали: ходит весь покрыт
Коростой, пакостной и гнойной —
Один сплошной лишай.
2-й могильщик
Да брось болтать!
Он спал в саду. Ужалила змея.
Створожилась вся кровь, как молоко.
1-й могильщик
Откуда змеи здесь?..
Уходят.
Входят Лаэрт и Офелия.
Лаэрт поднимает занавес, пропускает Офелию вперед, дает распоряжения слугам насчет своих вещей, слуги уходят с мешками, выносят его вещи.
Разговаривая с Офелией, Лаэрт как бы видит перед собою зеркало. И делая наставления, подыскивая аргументы, как ее убедить, не забывает еще и на себя посмотреть, как он выглядит, проверяет, все ли он взял, не забыл ли чего. Полоний вдалеке прислушивается к разговору.
Лаэрт
Прощай, сестра. Мешки на корабле.[21]
Пообещай не упускать оказий
И при попутном ветре не дремли
И вести шли.
Офелия и Лаэрт сидят на гробе, опираясь на занавес.
Офелия
Не сомневайся в этом.
Офелия – Н. Сайко, Лаэрт – В. Иванов.
Фото В. Ахломова
Лаэрт
А Гамлета ухаживанья – вздор.
Офелия отворачивается к занавесу, чтоб он не видел ее лица. Она понимает, что не умеет скрывать свои чувства. Лаэрту надо не забыть еще в зеркало заглянуть: ему показалось, что прыщик выскочил на губе, а надо целоваться, там подруга на корабле. Лихорадка некстати…
Считай их блажью, шалостями крови,
Фиалкою, расцветшей в холода,
Нежданной, гиблой, сладкой, обреченной
Благоуханьем мига, и того
Не более.
Здесь Офелия перестраивает тело и спрашивает его, почему он так думает:
Офелия
Не более?
Лаэрт
Не более.
Лаэрт бросает на нее взгляд. Он увидел в ее ответе сомнение. И тогда решает говорить целый монолог. Значит, у них действительно серьезные отношения с Гамлетом. И даже Полоний потом допытывается: что, как, почему?
Подумай, кто он, и проникнись страхом.
Он сам в плену у своего рожденья.
Не вправе он, как всякий человек,
Стремиться к счастью. От его поступков
Зависит благоденствие страны.
Он ничего не выбирает в жизни,
А слушается выбора других
И соблюдает выгоду народа.
(Любимов: – В зал. Здесь надо публику брать.)
Поэтому пойми, каким огнем
Играешь ты, терпя его признанья,
И сколько примешь горя и стыда,
Когда ему поддашься и уступишь.
Лаэрт иногда бросает на нее взгляды, стараясь понять, как она воспринимает его доводы.
Страшись, сестра, Офелия, страшись.
Остерегайся, как чумы, влеченья,
На выстрел от взаимности беги.
Пока наш нрав неискушен и юн,
Застенчивость – наш лучший опекун.
Лаэрту
Быть на стрёме на слова Лаэрта.
