прорву, Юбер подстраховывал её, поставив временные щиты. Но нитей не хватало, а те, что она успевала наложить, моментально обугливались и рассыпались пеплом, щиты вибрировали и вырывались из рук, помощь не приходила, потому что люди не успевали справляться в других местах… Потом, казалось бы, дело пошло на лад, подоспела ещё одна пряха со свежим запасом нитей, покров креп, шиты встали прочно, ещё немного и они сомкнулись бы… Но вдруг какая-то сила скрутила щиты и сорвала покров, всё закружилось, словно вокруг бушевал смерч, вторую пряху отбросило в сторону и она потеряла сознание. А когда она пришла в себя, ни Руфи, ни Юбера рядом не было, а на месте площади была проплешина, покрытая глубокими трещинами.
Я чуть с ума не сошла от горя. Но надо было жить, надо было продолжать борьбу. Я отослала тебя и Элис, которая тоже была ещё ребёнком, под крыло своей старой кормилицы, Хильды, сюда на север, в относительно безопасные места.
– Ты вправду веришь, что они не погибли?
– Моё сердце говорит мне: – "они живы", а материнское сердце не может ошибаться. Часто мне снится сон – выжженная беспощадным солнцем степь, белая юрта, а в юрте на возвышении сидит молодая женщина в чужой одежде. Женщина встаёт и идёт мне навстречу и говорит таким знакомым и родным голосом: "Мамочка! Мама! Неужели ты меня не узнала?" И я её узнаю – это моя Руфь! Я протягиваю к ней руки и просыпаюсь.
Элинор замолкает, не в силах справиться с подступившими воспоминаниями. Потом, словно очнувшись, смотрит на часы – О, а времени-то у меня совсем не осталось! Пора!
– Как, уже?
– Уже. Ну, внук, давай обниму тебя на прощанье. Элис, девочка моя, держись. Не хочется уходить от вас, да ничего не поделать. Открывай, Гийом, окошко.
– Дождь не кончился.
– Ну так что? Не сахарная, не растаю.
Элинор вынула заколки из волос, встряхнула головой так, что волосы разлетелись чёрной гривой, щёлкнула пальцами – и вот на месте красивой женщины восседает взъерошенная серая птица. Ворона каркнула, взмахнула крыльями и вылетела в распахнутое окно.
Глава 3. По грибы. Мёртвый лес.
Дождь лил ещё два дня кряду, а на третий распогодилось, засияло солнышко, наступили ясные дни. Ребята снова завели старую песню – мол, хорошо бы одним сходить в лес с ночёвкой. – "Зачем?" – Ну, как "зачем?", почему у взрослых всегда должно быть "зачем?" Да хотя бы по грибы. Самая грибная пора начинается. Мало ли, что грибов всё лето никто в лесу не видал, а вчера старый Бьёрн не побоялся в грязи увязнуть, зато полную корзину подберёзовиков приволок. Он и завтра пойдёт. Он сказал, что после таких дождей грибов в лесу пропасть должна повылазить.
Старый Бьёрн, живший одиноко в крохотном домишке на краю села, был величайшим авторитетом во всём, что касалось грибов, ягод, рыб и птиц – того, что растёт, летает и копошится в траве. Каждой былинке, каждой букашке знал он название, не книжное конечно, а простое, деревенское: "копытник, мышиный горох, гонзик, козий корень, бабий колпак, кукушкины слёзки, перекаляка, топтыжкина свирель,
