такой сувенир, чем у служителей известного гастрономического оазиса. Заинтересовавшись, перешел к следующей фотографии: стоя на ступенях ресторана, известный эстрадный певец со смущенным лицом принимает от симпатичной девушки в национальном костюме хлеб-соль. Рядом, любезно поддерживая артиста за локоток, как бы помогая ему принять каравай, красуется высокий симпатичный парень с волевым подбородком, с густой модной шевелюрой. На следующем снимке уже этот парень в центре внимания фотографа: широким жестом он приглашает к праздничному застолью группу хорошо одетых мужчин и женщин с лицами, несомненно, заграничными – ага, и верно, в центре на флагштоке красуются национальные цвета ФРГ. Понятно, иностранная делегация. А вот наша знаменитая хоккейная команда прямо на льду, в боевых доспехах, и в обнимку с голкипером все тот же красивый парень. А под фотографией – клюшка, испещренная неразборчивыми подписями хоккеистов и посвящением «нашему кормильцу, уважаемому Эдуарду Николаевичу Винокурову».
Вон что, значит, это и есть мой потерпевший.
Прекрасно. Будем считать, что наполовину наше знакомство уже состоялось, остается ему меня повидать. Хотя бы воочию, вживе, так сказать. Вряд ли вскорости Винокурову представится возможность полюбоваться моими фотографиями, на которых бы я вручал пышный букет артистке Софии Ротару, или пожимал руку знатному хлеборобу, или блистательно отбивал низовой мячик скромной ракеткой «принц» на тартановом корте стадиона при ресторане «Центральный». Молодцы бесстрашные воины общепита, счастливые баловни жизни, молодые, красивые, точно угадавшие свое призвание – занимать достойное место в социальной иерархии, обедать прямо по месту службы, кормить других и пользоваться уважением и благодарностью самых знаменитых людей в краевом, республиканском, общесоюзном и даже зарубежном масштабе.
И даже в качестве потерпевших, умудряющихся претерпеть не так уж сильно!
Бог весть, как далеко занесли бы меня бурные волны почтения и зависти, накатившие на сердце в ожидании Винокурова, если бы в приемной не послышались голоса. Я торопливо заглянул туда и увидел полненькую аппетитную девушку в скромном джинсовом платьице и молодого загорелого мужика. Нет-нет, это был не Эдуард Николаевич, физиономию которого я только что изучил на портретах и запомнил; этого человека я видел впервые – никогда в подобных случаях не ошибаюсь.
Я смотрел на них, внутренне съежившись в ожидании вопроса: «Вы что тут в чужом кабинете делаете?!» – и уже собрался проблеять что-то невнятное в свое оправдание, когда девушка сказала приветливо:
– А Эдуард Николаевич в исполкоме… Вы ведь его ждете?
– Так точно! – отрапортовал я и переспросил удрученно: – В исполкоме, значит? А когда обещал быть?
– Сегодня не будет, у него еще дела в городе, – сочувственно сказала девушка, как бы извиняясь за своего занятого начальника. – А вы договаривались?
– Да
